Художественный мир прозы В.М. Шукшина

Художественны мир прозы В.М. Шукшина о Автор - Шаповалова О.В. , учитель русского языка и литературы МБОУ «Лингвистическая гимназия № 20» г. Сарапул Удмуртская Республика

Шукшинский рассказ: история души Начав с обычных, традиционных рассказов, Шукшин постепенно находит свою оригинальную формулу жанра. Шукшинский рассказ вырастает из «простого рассказа», когда автор резко ломает привычные приемы и становится писателем-минималистом.

Благодаря этой рекламе сайт может продолжать свое существование, спасибо за просмотр.

а Шукшин отказывается от прямых характеристик персонажа, к которым прибегал раньше. Теперь заключение о хороших и плохих читатель должен сделать сам, да и новые герои Шукшина не помещались в эту классификацию. Он резко сокращает пейзажные и вообще описательные фрагменты, превращая их в попутные детали характеристики персонажей.

а Фабула рассказа сжимается до краткой схемы-пересказа и выносится в начало, в экспозицию, как в старой новелле. Концовка тоже становится краткой, лишенной лирического настроения ритмической напевности, создавая впечатление резкого обрыва, недоговоренности.

«история души» «Меня больше интересует «история души», и ради ее выявления я сознательно и много опускаю из внешней жизни того человека, чья душа меня волнует», писал Шукшин.

а История души в рассказах Шукшина дается самыми лаконичными средствами. Главной «выдумкой» писателя становится точно выбранная ситуация, проявляющая характер героя. Главным изобразительным средством, составляющим большую часть текста, - прямая речь., колоритный диалог или монолог персонажа.

Чеховское пальто Шукшин-рассказчик выходит не из гоголевской шинели, а из чеховского пальто. Только ему оказывается ближе не лирическая размягченность «Дамы с собачкой», не гротескная сгущенность «Крыжовника» или «Человека в футляре», а живописная характерология Антоши Чехонте, его неистощимая изобретательность в поиске новых тем.

Наследник Антоши Чехонте «Внезапные рассказы» (заглавие одного из шукшинских циклов) – близкие родственники сценки, фирменного жанра раннего Чехова. Шукшин – наследник Чехонте, не захотевший или не успевший стать Чеховым.

Шукшинский герой: судьба чудика Первый шукшинский сборник назывался «Сельские жители» (1963). Почвой и темой его рассказов и дальше была земля, село, деревенские жители. Любимый шукшинский персонаж – «человек в кирзовых сапогах». По профессии, статусу и образу жизни – «маленький человек» (как говорили в XIX веке), «простой советский человек» (как привычно определяли через столетие). Шофер, механик, слесарь, пастух…

а По мировоззрению и поведению шукшинский герой – странный человек, домашний философ. Чудик , придурок, шалопай, психопат, дебил, (такие характеристики получают от других герои шукшинских рассказов). История жизни героя, особенности его сознания придают содержательное единство художественному миру Шукшина.

а Мечтатель – чудик – человек тоскующий – человек уходящий – в эту рамку укладывается жизнь центрального шукшинского персонажа. В жанре рассказа-сценки Шукшин описывает не процесс, а намечает пунктир, обозначает константы, поворотные точки судьбы героя.

а Первая точка-эпоха – это деревенское детство в войну или после войны – это тяжелый труд, голод и холод, безотцовщина, ранний уход из дома, неприязнь городских жителей. Но одновременно это – сладость детских игр, первые свидания, природа и надежды на будущие сияющие вершины где-то на горизонте.

Но вот герою уже около 30 лет. Молодость на исходе, жизнь приобрела какие-то определенные формы. Жена или случайные подруги «пилят» его по разным поводам.

Мечтают о космосе или читают «Мертвые души» уже другие школьники. Но его детская наивность и восторженность никуда не делись, только приобрели парадоксальные формы: психологических взрывов и непредсказуемых поступков.

Периодическая система чудиков Деревенский парнишка-мечтатель превращается в мечтателя великовозрастного, чудика. Шукшин пишет целую галерею, создает периодическую систему чудиков. Их Шукшин изображает со сложным чувством насмешливого понимания. Их курьезные, нелепые поступки чаще всего бескорыстны. Это – попытка заявить о своем существовании, утвердить себя в мире.

а Но шукшинский герой обычно заявляет о своем существовании не со смирением, а с агрессивностью, злобой, уничижением паче гордости. Психологическим архетипом такого персонажа являются герои Достоевского или чеховский озорник Дымов из «Степи», которого скука жизни толкает то на бессмысленно-злобные поступки, то на покаяние.

а Следующая точка, в которой Шукшин изображает своего героя, - время подведения предварительных итогов (героям около 50 лет). Мечты, надежды, планы, любовь уже позади. Наступает время сожаления и осмысления. «Почему же душа болит?» – это главный шукшинский вопрос.

Проклятые вопросы Карамзин некогда сделал открытие: и крестьянки любить умеют! Тургенев в «Записках охотника» увидел в крепостных мужиках черты античных философов. Шолохов в «Тихом Доне» рассмотрел в Григории Мелехове казачьего Гамлета. Шукшин продолжает эту традицию: обычные сельские жители мучаются в его рассказах вечными вопросами.

а Шукшинским трактористам и шоферам знакомы и байроническая мировая скорбь, и рефлексия лишних людей, и бесконечная тяжба с миром персонажей Достоевского. Они то возвращают Творцу билет, то требуют билетик на второй сеанс, намереваясь прожить свою жизнь по-иному.

«Верую!» «Верую!» – рассказ о дремлющей в простой русской душе стихийной силе, которая может быть направлена на что угодно: на созидание и на самоистребление.

а Соратником Шукшина в понимании русского характера оказывается вдруг внешне далекий от него Высоцкий со сходным жанром песни-баллады, типом героя, резкими бросками от смеха к воплю.

а Душа болит, потому что взыскует смысла, потому что хочет праздника. Для одного таким праздником становится субботняя баня («Алеша Бесконвойный»), для другого – простая покупка верной жене («Сапожки»). Но праздник не бывает долгим, и малые дела лишь на время заглушают большую боль.

а Последняя ситуация, в которую Шукшин ставит своего героя – подведение итогов накануне ухода. И этот сюжет Шукшин сопровождает неразрешимыми вопросами. В последних шагах по земле шукшинских героев нет эпического спокойствия, нет благодарности, которую хотел видеть в простых людях Л.Толстой (Платон Каратаев, «Три смерти», «Как умирают русские солдаты»)

а Свою конечность здесь осознает не «роевой человек», а личность, причем не рассчитывающая на «потомков ропот восхищенный» и произносящая «Верую!» разве что по привычке. Оправдана ли просто жизнь, простая жизнь? Есть ли в ней смысл или никакого смысла нет? Вопросы эти мучают шукшинских чудиков, превращая их в косноязычных домашних философов – не мудрецов, а вопрошателей.

а «А велика матушка-Россия!» – говорит мудрый старик, святой из Фирсанова, в чеховской повести «В овраге», понявший и пожалевший убитую горем женщину, надеясь пожить еще годочков 20, веря, что было и дурное, и хорошее, но хорошего было больше.

а Шукшинский вздох безнадежнее. Матушка-Русь велика настолько, что люди затерялись во времени и пространстве, утратили общие представления о добре и зле, и потому не могут понять друг друга ни здесь, ни там. «Мы просто перестаем быть единым народом, ибо говорим, действительно. На разных языках», - заметил в конце 1960-х А.И.Солженицын.

Гоголевский вопрос Для прозы Шукшина важен гоголевский вопрос: «Русь, куда же несешься ты? Дай ответ!..». Писатель-пророк задавал его из далекого Рима. Шукшинский сельский механик в рассказе «Забуксовал» пытается найти на него ответ через сто лет с лишним в глубине России-СССР.

Типология Шукшина В рабочих записях Шукшина есть такая типология: «Вот рассказы, какими они должны быть: «1. Рассказ – судьба 2. Рассказ – характер. 3. рассказ – исповедь» в лучших рассказах писателя рассказ-характер превращался в рассказ-судьбу и становился писательской исповедью. Как и полагается в настоящей литературе.

а Ш