Презентация по литературе на тему «Любовная лирика Николая Алексеевича Некрасова».

Литературная гостиная Внеклассное мероприятие с обучающимися

Самые проникновенные строки продиктованы любовью: к матери, к женщине, к Родине. Любовь к женщине создала такие шедевры лирической поэзии, как «Я вас любил...» и «Мадонна» А.С. Пушкина, «Последняя любовь» и «Я встретил вас...» Ф.И. Тютчева, «Средь шумного бала случай­но...» А.К. Толстого, А.А. Фета «Шепот, робкое дыханье…», « Что за ночь! Прозрачный воздух скован…».

Благодаря этой рекламе сайт может продолжать свое существование, спасибо за просмотр.

В русской поэзии XIX века огромное число образцов любовной лирики. Каждый из наших классиков пережил и сумел, благодаря своему таланту, передать и нам, сегодняшним читателям, неисчислимое множество оттенков любовного чувства, каждый из них по-своему воспринимал дар взаимной любви или любовь несостоявшуюся, каждый в своих стихах создавал неповторимый, особенный образ женщины. Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы выразить дань почтения, любви и уважения великому русскому поэту Николаю Алексеевичу Некрасову.

Некрасов... Вершина его гения — рядом с вершинами Пушкина и Лермонтова. Но у некрасовской поэзии своя собственная красота, свое озарение, своя ни на что не похожая песня, своя любовь и ненависть, своя вера и мечта, и доколе будет жить на земле и удивлять людские души пленительное русское слово, не померкнет слава одного из его прекрасных мастеров. А. Т. Твардовский

Когда мы произносим имя Николая Алексеевича Некрасова, то на память приходят строки: Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан, «Я лиру посвятил народу своему», «Доля ты русская, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать». Мы знаем Некрасова как поэта-гражданина, демократа, певца униженных и обездоленных. И мало кто знает, что у Николая Алексеевича есть замечательные стихи о любви.

«Всё, чем мы в жизни дорожили...» Любовная лирика Николая Алексеевича Некрасова

О письма женщины, нам милой! От вас восторгам нет числа, Но в будущем душе унылой Готовите вы больше зла. Когда погаснет пламя страсти Или послушаетесь вы Благоразумья строгой власти И чувству скажете: увы! Отдайте ей ее посланья Иль не читайте их потом, А то нет хуже наказанья, Чем задним горевать числом. Начнешь с усмешкою ленивой, Как бред невинный и пустой, А кончишь злобою ревнивой Или мучительной тоской... О ты, чьих писем много, много В моем портфеле берегу! Подчас на них гляжу я строго, Но бросить в печку не могу. Пускай время мне доказало, Что правды в них и проку мало, Как в праздном лепете детей. Но и теперь они мне милы - Поблекшие цветы с могилы Погибшей юности моей!

Некрасов познакомился с Панаевой в начале сороковых годов XIX века, когда он еще только вступал в литературу. Двадцатишестилетняя Авдотья Яковлевна, изящная, черноволосая, гладко причесанная (такой мы знаем ее по известному акварельному портрету), с румянцем на смуглых щеках, слыла одной из первых красавиц Петербурга. Многие из литераторов были тайно или явно к ней неравнодушны. И нет ничего удивительного, что та же участь постигла и Некрасова. Авдотья Яковлевна Панаева произвела большое впечатление на молодого литератора. Её любви поэт добивался долго и упорно. Ей Некрасов посвящает стихи.

Как долго ты была сурова, Как ты хотела верить мне, И как ты верила, и колебалась снова, И как поверила вполне! Счастливый день! Его я отличаю В семье обычных дней, С него я жизнь мою считаю, Я праздную его в душе моей!

В доме Пана­евых по субботам собирались ли­тераторы. Ее гостиная или, вернее, столо­вая — двадцать лет была русским Олимпом, — замечает Корней Иванович Чуковский.

Важную роль в развитии отношений Некрасова и Панаевой сыграли близость духовных интересов, общее понимание смысла литературы. Панаева — полноправный участник Современника. Ею написана повесть Семейство Тальниковых. Она регулярно печатала свои рассказы, вместе с Панаевым с первого же номера вела отдел мод, помогала Некрасову по журналу — читала корректуры, принимала авторов, участвовала во всей жизни кружка, не говоря уже о том, что на ней лежали все хозяйственные заботы, приемы, постоянные редакционные обеды и чаепития. Некрасов нашел соавтора романов Три страны света и Мертвое озеро в лице Авдотьи Яковлевны. Это был первый случай в русской литературе, когда роман писался вдвоем.

Союз Некрасова с Панаевой, длившийся около 16 лет, в лучшие его годы был освещен любовью, дружбой и взаимопониманием. Их отношения отмечены полной гармонией чувств и благотворным влиянием Авдотьи Яковлевны: ее любовь, по мнению современников, составила самые светлые страницы в мрачной жизни нашего поэта. К этой поре относятся стихи, в которых Некрасов назвал ее второй Музой. Кажется, не придумать более высокого титула чем тот, каким поэт увенчал свою подругу. «Не знаю я тесней союза, Сходней желаний и страстей — С тобой, моя вторая муза, У музы юности моей!...»

Роман с Панаевой был настоящей, большой, но тяжелой любовью Некрасова, любовью, лишавшей покоя, отдыха, сна, любовью, заставлявшей страдать и ревновать, любовью, требующей разлук и расставаний, предельно мучительных для обоих. Когда горит в твоей крови Огонь действительной любви, Когда ты сознаёшь глубоко Свои законные права, — Верь: не убьет тебя молва Своею клеветой жестокой! Постыдных, ненавистных уз Отринь насильственное бремя И заключи — пока есть время Свободный, по сердцу союз. Но если страсть твоя слаба И убежденье не глубоко, Будь мужу вечная раба, Не то — раскаешься жестоко!..

«Письма» Плачь, горько плачь! Их не напишешь вновь, Хоть написать, смеясь, ты обещала… Они навек погибли, как любовь, Которая их сердцу диктовала. Хранились в них души твоей черты, Корыстному волненью непричастной, Поэзии роскошные цветы – Благоуханья молодости ясной! И пусть бы жизнь их ложью назвала – Она давно в них веру колебала, - Нет! Та рука со злобой их сожгла, Которая с любовью их писала! Грядущее опоры лишено, Прошедшее поругано жестоко…

Горящие письма Они горят!.. Их не напишешь вновь, Хоть написать, смеясь, ты обещала... Уж не горит ли с ними и любовь, Которая их сердцу диктовала? Их ложью жизнь еще не назвала, Ни правды их еще не доказала... Но та рука со злобой их сожгла, Которая с любовью их писала! Свободно ты решала выбор свой, И не как раб упал я на колени, Но ты идешь по лестнице крутой И дерзко жжешь пройденные ступени!.. Безумный шаг!.. быть может, роковой... ........................................................................ (1855 или 1856,9 февраля 1877)

«… Меня очень удивляет постоянная Ваша поспешность в письмах. Верно, Вы очень заняты чем-нибудь. Вы пишите, что кашель Вас беспокоит, но не пишите, какие Вы принимаете меры от него. Советовались ли со своим доктором? Ваша болезнь отнимает у меня последнюю энергию. Будьте осторожны, лежите больше, не думайте ни о чем. Если желаете, я приеду к Вам на будущей неделе… Пишите мне об этом. Я не получила Вашего ответа на мое письмо, где уже говорено было это же самое. Вот Вам ещё приятная литературная новость. Нам и Краевскому позволили политику, то есть, о чем мы хлопотали прошлого года. Это позволение вышло без всяких хлопот со стороны Ивана Ивановича, но его письмо к министру, верно, имело влияние… Время провожу самым разнообразным образом. Утром сижу за работой, после обеда часов в 7 еду купаться, приезжаю домой, иду ходить в саду, потом сажусь писать повесть, а не то читаю. Никого не вижу, никуда не езжу…»

«Давно и нетерпеливо ждала я Вашего письма. Наконец, получила. Что за тон? Что за странные предположения, будто я пишу о деньгах… Бог с Вами! Вы всё дурное, всё низкое приписываете мне, как бы Вашему первому врагу. Вы верно угадали, что Ваше письмо много мне принесет слез и горя. А у меня его так мало, что Вы и не задумались прибавить самой ядовитой горечи… Болезнь Вас сделала жестоким! Но довольно об этом. Я не во власти заставить человека быть деликатным со мной. Всё, что близко ко мне, всё меня презирало и презирает, иначе я не могу ничем многое объяснить себе в жизни. Утешьтесь, не Вы первый меня оскорбляли. Моя мать и сестры с презрением смотрели на меня и так далее, и так далее».

Мы с тобой бестолковые люди: Что минута, то вспышка готова! Облегченье взволнованной груди, Неразумное, резкое слово. Говори же, когда ты сердита, Всё, что душу волнует и мучит! Будем, друг мой, сердиться открыто: Легче мир, и скорее наскучит. Если проза в любви неизбежна, Так возьмем и с неё долю счастья: После ссоры так полно, так нежно Возвращенье любви и участья…

Стихи Некрасова — предельно искренний лирический дневник, сохранивший горячие следы сердечной жизни двух людей, их любви, ревности, горьких размолвок и расставаний. Я не люблю иронии твоей. Оставь ее отжившим и не жившим, А нам с тобой, так горячо любившим, Еще  остаток чувства сохранившим — Нам рано предаваться ей! Пока еще застенчиво и нежно Свидание продлить желаешь ты, Пока еще кипят во мне мятежно Ревнивые тревоги и мечты — Не торопи развязки неизбежной! И без того она не далека: Кипим сильней, последней жаждой полны, Но в сердце тайный холод и тоска... Так осенью бурливее река, Но холодней бушующие волны...

И все же, несмотря на частые размолвки и расставания, годы совместной жизни с Панаевой благотворно влияли на творчество поэта. В это время, после преодоления многих препятствий, приобретен и начал выходить журнал Современник, который долго служил русскому обществу. Сотрудники журнала «Современник», фото 1856 года (на фото Гончаров, Тургенев, Дружинин, Островский, Толстой, Григорович).

В эти годы Некрасовым написаны Тройка, Колыбельная песня, Еду ли ночью по улице темной, Саша, Тишина и многие другие стихи и поэмы. Тогда же Некрасов стал профессиональным редактором-издателем и довел свой журнал Современник до почти идеального совершенства, как напишет впоследствии М. А. Антонович.

Здоровье Некрасова в эти годы было серьёзно подорвано. Его мучила болезнь горла. Самочувствие его было настолько плохо, что Некрасов думал о возможной смерти. Эти мысли отразились и в стихах, обращенных к Панаевой.

«…Не говори, что молодость сгубила Ты, ревностью истерзана моей, Не говори!.. близка моя могила, А ты цветка весеннего свежей! Тот день, когда меня ты полюбила И от меня услышала: люблю, - Не проклинай! близка моя могила, Поправлю всё, что смертью искуплю. Не говори, что дни твои унылы, Тюремщиком больного не зови: Передо мной - холодный мрак могилы. Перед тобой - объятия любви! Я знаю: ты другого полюбила, Щадить и ждать наскучило тебе... О, погоди! близка моя могила - Начатое и кончить дай судьбе!..» (отрывок)

Тяжелый год - сломил меня недуг, Беда застигла,- счастье изменило,- И не щадит меня ни враг, ни друг, И даже ты не пощадила! Истерзана, озлоблена борьбой, С своими кровными врагами! Страдалица! стоишь ты предо мной Прекрасным призраком с безумными глазами! Упали волосы до плеч, Уста горят, румянцем рдеют щеки, И необузданная речь Сливается в ужасные упреки, Жестокие, неправые... Постой! Не я обрек твои младые годы На жизнь без счастья и свободы, Я друг, я не губитель твой! Но ты не слушаешь. . . . . . . . . . . . . . . . . . 1855 или 1856

Писание стихов служило Некрасову как бы отдушиной, прибежищем от душевных бурь. Он сам хорошо сказал об этом, имея в виду все ту же весну 1855 года, полную печальных событий: Весной нынче столько стихов писал, как никогда, и, признаюсь, в первый раз в жизни сказал спасибо судьбе за эту способность: она меня выручила в самое трудное время.

Давно - отвергнутый тобою, Я шёл по этим берегам И, полон думой роковою, Мгновенно кинулся к волнам. Они приветливо яснели. На край обрыва я ступил - Вдруг волны грозно потемнели, И страх меня остановил! Поздней - любви и счастья полны, Ходили часто мы сюда. И ты благословляла волны, Меня отвергшие тогда. Теперь - один, забыт тобою, Чрез много роковых годов, Брожу с убитою душою Опять у этих берегов. И та же мысль приходит снова - И на обрыве я стою, Но волны не грозят сурово, А манят в глубину свою... (24-25 апреля 1855)

Отношения Некрасова с Панаевой были сложными, а их совместная жизнь – нелегкой. В письме к Н.А. Добролюбову Некрасов писал об отношениях с Панаевой: «Я уже четвертый год всё решаюсь, а сознание, что не должно нам вместе жить, когда тянет меня к другим женщинам, во мне постоянно говорило…». В своих стихах Некрасов об этих разладах писал. Прощание Мы разошлись на полпути, Мы разлучились до разлуки И думали: не будет муки В последнем роковом прости, Но даже плакать нету силы. Пиши - прошу я одного... Мне эти письма будут милы И святы, как цветы с могилы, - С могилы сердца моего! 1856

Как ты кротка, как ты послушна, Ты рада быть его рабой, Но он внимает равнодушно, Уныл и холоден душой. А прежде... помнишь? Молода, Горда, надменна, и прекрасна, Ты им играла самовластно, Но он любил, любил тогда! Так солнце осени - без туч Стоит, не грея, на лазури, А летом и сквозь сумрак бури Бросает животворный луч...

27 апреля 1855 года Боткин писал: Некрасов с Панаевой окончательно разошлись. Он так потрясен и сильнее прежнего привязан к ней, но в ней чувства, кажется, решительно изменились. Здоровье его очень плохо. Боткин ошибся: это было не окончательным разрывом. Панаева продолжала принимать участие в жизни поэта: приезжала в Москву, когда Некрасов болел, и тот же Боткин подтвердил: Она хорошо сделала, что приехала. Разрыв ускорил бы смерть Некрасова...

В 1860 году поэт с горечью писал Добролюбову: Сколько у меня было души, страсти, характера и нравственной силы — все этой женщине я отдал, все она взяла, не поняв (по крайней мере, в ту пору), что таких вещей даром не берут, — вот теперь и черт знает к чему все привело. А привело это к тому, что в августе 1863 года все усложнявшиеся отношения с Панаевой завершились полным разрывом.

«Прости» Прости! Не помни дней паденья, Тоски, унынья, озлобленья,- Не помни бурь, не помни слез, Не помни ревности угроз! Но дни, когда любви светило Над нами ласково всходило И бодро мы свершали путь,- Благослови и не забудь!

Облик этой незаурядной женщины и с годами не тускнел благодарной памяти поэта. Почти через десять лет после разлуки он написал: Всё, чем мы в жизни дорожили, Что было лучшего у нас, - Мы на один алтарь сложили, - И этот пламень не угас! У берегов чужого моря, Вблизи, вдали от ей блеснет В минуты сиротства и горя, И - верю я – она придет! Придет… И как всегда, стыдлива, Нетерпелива и горда, Потупит очи молчаливо. Тогда… Что я скажу тогда?.. Безумец! Для чего тревожишь Ты сердце бедное своё? Простить не можешь ты её – И не любить её не можешь!..

СПАСИБО ВСЕМ ЗА ВНИМАНИЕ!