И лопнула во мне терпенья жила. Творчество В. Высоцкого

«И лопнула во мне терпенья жила» В.С.Высоцкий Автор - Шаповалова О.В. , учитель русского языка и литературы МБОУ «Лингвистическая гимназия № 20» г. Сарапул Удмуртская Республика {

В.С. Высоцкий по основной профессии был актером. Большую часть жизни он прослужил в московском театре на Таганке.

Благодаря этой рекламе сайт может продолжать свое существование, спасибо за просмотр.

сыграл там Гамлета, Галилея, Свидригайлова, Лопахина. Он также много снимался в кино.

Однако главным его занятием стала авторская песня. Высоцкий сочинял слова и мелодию и сам исполнял песни на концертах. Очень многие знали Высоцкого по магнитофонным записям. Голос Высоцкого был известен миллионам. Его называли символом времени, культурным героем советской эпохи. По всенародной популярности его можно сравнить лишь с Есениным.

Поэтический мир Высоцкого сложился очень быстро. Поэт сразу находит свой жанр: это повествовательное стихотворение, рассказ о каком-то примечательном событии – баллада. В нескольких известных текстах жаровое определение выносится в заглавие: «Баллада о борьбе», «Баллада о Любви», «Баллада об уходе в рай».

Быстро определяется форма драматического монолога от лица разнообразных персонажей, в которых растворяется автор. Такие стихи называют ролевой лирикой. Предшественником Высоцкого был Н.А.Некрасов, наполнивший свою лирику голосами мужиков, чиновников, разночинцев.

Подобно О.Э.Мандельштаму, сочинявшему стихи-двойчатки, Высоцкий создает песни-двойчатки, в которых сходная ситуация рассматривается с противоположных точек зрения («Две песни о воздушном бое» - «Песня летчика» и «песня самолета-истребителя», «Песня автозавистника» и «Песня автомобилиста», «Охота на волков» и «Охота с вертолетов»

Но за всеми этими ролями-масками скрывается сходный психологический тип. Герой Высоцкого – сильный человек, оказавшийся в экстремальной, предельной ситуации. Сюжетные драматические монологи от лица этого сквозного персонажа складываются в несколько больших и малых песенных циклов.

Одним из первых появился военный цикл («Братские могилы», «Сыновья уходят в бой», «Он не вернулся из боя», «Мы вращаем Землю») параллельно возникает альпинистский цикл, множество морских песен, спортивные монологи,

иронические бытовые исповеди разных «малозначительных личностей» вроде семейной пары вечером у телевизора или пациента психиатрической лечебницы, наконец, условные сказочные истории, действие которых происходит «в некотором царстве»

Большинство таких циклов (кроме, быть может, военного) стилистически и эмоционально раздваиваются. Воспевая героизм, подвиг, Высоцкий дает и сниженный вариант темы. Пафос соседней песне цикла корректируется смехом, согласно парадоксу Марка Твена: «Ирония обычно восстанавливает то, что разрушает пафос»

Характерно, что из 60-ти текстов Высоцкого, начинающихся с «Я», большинство голосов принадлежит ролевым персонажам. Личная тема проходит в этом многоголосом хоре очень существенным. Но далеко не первым голосом.

Образ автора в мире Высоцкого строится на немногих, преимущественно высоких патетических чертах Он – певец, воспринимающий свое ремесло как высокое служение, почти как молитву или смертный бой: «я к микрофону встал, как к образам, нет-нет, сегодня точно к амбразуре»

Он – патриот, со смехом воспринимающий слухи о собственной эмиграции и сладкой заграничной жизни(«Нет меня – я покинул Рассею») Он – вечный влюбленный в одну женщину ( женой Высоцкого в последние годы была французская актриса Марина Влади) («Я все вопросы освещу сполна», «И снизу лед и сверху – маюсь между…»

Лирического героя и многих ролевых персонажей объединяет одна общая тема, один постоянный мотив. Они постоянно рискуют жизнью, существуют на тонкой, опасной грани. («Кони привередливые»)

Мотив возможной и близкой смерти, караулящей за ближайшим углом судьбы, столь же важен для Высоцкого, как и мотив вечной любви («Райские яблоки»)

Лирика Высоцкого тесно связана со временем, с советской эпохой 1960-70-х, многие детали которой уже нуждаются в комментарии.

Герои Высоцкого добывают нефть и уголь, выполняют и перевыполняют планы и премируются за это заграничными поездками, попадают в вытрезвитель и возвращаются из тюрем, ругаются у телевизора, борются за честь страны на спортивных площадках, высказываются по международным делам…

Бытовые баллады Высоцкого воспринимаются как маленькая энциклопедия советского образа жизни с обязательным ироническим преломлением. Считавшийся официальной критикой почти диссидентом-антисоветчиком или, в лучшем случае – голосом «распоясавшихся хулиганов» (определение из статьи 1968 г., после которой возникла «Охота на волков»), Высоцкий на самом деле был одним из самых гражданских и патриотических поэтов своего времени.

Как в 20-е Зощенко или Платонов, как в 60-е Шукшин (один из самых близких Высоцкому писателей), поэт опирался на некоторые важные представления, фундаментальные мифы советской эпохи.

Военный цикл продолжает и поддерживает традиционный образ Великой Отечественной войны, придавая ему монументальность трагедии и красоту легенды.

В «Балладе о детстве» сталкиваются два образа войны, два отношения к ней. Вначале даются непарадные, бытовые детали, свидетельствующие о шкурничестве, разрозненности интересов воевавших и скрывавшихся от общей беды. Но этому противопоставлена идея общей судьбы связи поколений.

Как у многих поэтов первых лет советской власти, мир Высоцкого стоит на «глыбе слова «Мы». Поэт любит говорить от лица общего – штрафного батальона, спортивной команды, уличной компании, волчьей стаи. Его сильный человек становится собой, лишь ощущая принадлежность к целому.

Образ России, как и многое другое в лирике Высоцкого, очевидно раздваивается. Родина – разоренный, погруженный во мрак дом «на семи лихих продувных ветрах» («Старый дом» 1974), и в то же время – сказочная страна чудес, где поют вещие птицы да звенят серебряные струны. («Купола»1975)

Высоцкий, как и многие в ХХ в., подхватывает гоголевский вопрос: «Русь, куда ж несешься ты?» и дает на него гоголевский же ответ, демонстрируя разрыв между Русью земной, в которой горько и солоно жить, и Русью идеальной, небесной, голубой, без которой жить не ненужно и невозможно.

При жизни Высоцкого его знакомые, профессиональные поэты, относились к его творчеству иронически-снисходительно «И мне давали мудрые советы, чуть свысока, похлопав по плечу…» после его смерти И.А.Бродский говорил о поэте совсем в другом тоне, отмечая у него «абсолютно подлинное языковое чутье»

Высказывания персонажей Высоцкого часто перерастают фабулу, выходят за пределы текста, превращаются в отточенный афоризм-формулу, пригодную на все случаи жизни – хоть в газетный заголовок, хоть в антологию «народной мудрости»

«Коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет», «Пророков нет в отечестве своем, - но и в других отечествах негусто», «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые», «Жираф большой – ему видней»

Десятки афоризмов из стихов Высоцкого стали крылатыми словами, вошли в современный язык. Это высшая похвала для любого поэта. За счет обобщенной формулы и ближайшего контекста вроде бы невинные бытовые фабулы баллад Высоцкого оборачиваются притчами.

«Москву – Одессу», внешне простую историю о бесконечных задержках рейса, можно прочесть как символическое размышление об укрощении. Смирении героя или, напротив, к неистребимой тяге к свободе на фоне покорности других.

«Утренняя гимнастика» (1968), юмористическая зарисовка знакомой каждому советскому человеку радиопередачи. Вдруг превращается в печальное размышление о феномене толпы, из которой опасно высовываться, проявляя свою индивидуальность.

А «Песенка прыгуна в высоту» (1970) по мере развертывания фабулы, напротив, становится притчей о верности себе, благородном упрямстве, которое, в конце концов, оправдывается и позволяет добиться поставленной цели. «Пусть болит моя травма в паху, пусть допрыгался до хромоты, - но я все-таки был наверху – и меня не спихнуть с высоты!»

В песнях-стихах Высоцкого, как правило, мало «чистой» лирики, психологической тонкости невыразимого или гармонической точности классической традиции. Его художественный мир строится по-другому: разнообразные типы-маски ролевой лирики, стилистическая игра со штапмпами, антитеза, реализация метафоры, эффектный афоризм-концовка.

Если в жанровом отношении Высоцкий продолжает балладную традицию, то в области стиля он явно принадлежит к «футуристической» линии словесного конструктивизма, использования языка «улицы», интонации и стихии устной речи на один уровень с поэтической классикой Высоцкого выводит не всегда результат, но почти всегда – степень самоотдачи.

«У народа, у языкотворца умер звонкий забулдыга-подмастерье». Так Маяковский - тоже на грубоватом языке улицы – сказал про Сергея Есенина, но, как выяснилось, совсем скоро и про себя самого. После 25 июля 1980 г. этот поэтический некролог можно было смело повторить по отношению к забулдыге-подмастерью следующей эпохи.

Мой чёрный человек в костюме сером. Он был министром, домуправом, офицером. Как злобный клоун, он менял личины И бил под дых внезапно, без причины. И, улыбаясь, мне ломали крылья, Мой хрип порой похожим был на вой, И я немел от боли и бессилья, И лишь шептал: «Спасибо, что живой!» Я суеверен был, искал приметы, - Что, мол, пройдёт, терпи, всё ерунда... Я даже прорывался кабинеты И зарекался: «Больше — никогда!»

Вокруг меня кликуши голосили: «В Париж мотает, словно мы — в Тюмень, Пора такого выгнать из России, Давно пора, — видать, начальству лень!» Судачили про дачу и зарплату: Мол, денег прорва, по ночам кую... Я всё отдам, берите без доплаты Трёхкомнатную камеру мою. И мне давали добрые советы, Чуть свысока похлопав по плечу, Мои друзья — известные поэты: «Не стоит рифмовать: «Кричу — торчу»!»

И лопнула во мне терпенья жила, И я со смертью перешёл на «ты» - Она давно возле меня кружила, Побаивалась только хрипоты. Я от Суда скрываться не намерен, Коль призовут — отвечу на вопрос: Я до секунд всю жизнь свою измерил И худо-бедно, но тащил свой воз. Но знаю я, что лживо, а что свято, Я это понял всё-таки давно. Мой путь один, всего один, ребята, - Мне выбора, по счастью, не дано.