Презентация по литературе на тему Вероятные прототипы героев романа М.А. Булгакова Мастер и Маргарита (11 класс / I курс)

Вероятные прототипы героев романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»

Михаил Афанасьевич Булгаков

Благодаря этой рекламе сайт может продолжать свое существование, спасибо за просмотр.

Мастер – М.А.Булгаков

Маргарита – Елена Сергеевна Булгакова

Иван Бездомный – Александр Безыменский

Рюхин – Вл.Маяковский

Михаил Берлиоз – Демьян Бедный

Владимир Немирович-Данченко – Жорж Бенгальский

Главным прототипом Аркадия Аполлоновича Семплеярова, которого в какой-то мере маскировала фигура армянина А.А.Спендиарова, был грузин Авель Софронович Енукидзе (1877 - 1937), являвшийся в 1922 - 1935 гг. секретарем Президиума ЦИК и председателем Правительственной комиссии по руководству Большим и Художественным театрами. Для собственно театрального искусства эта комиссия была столь же бесполезна, как и акустическая комиссия А. А. С., однако представляла собой дополнительный барьер для появления идеологически вредных спектаклей. Енукидзе также был членом коллегии Наркомпроса и Государственной комиссии по просвещению, располагавшихся на Чистых прудах в доме №6. На Чистых прудах находилась и акустическая комиссия А. А. С.

Енукидзе был неравнодушен к прекрасному полу, особенно к актрисам подведомственных театров, что и послужило поводом для его падения в рамках очередной чистки в высшем эшелоне власти. 7 июня 1935 г. Пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию, один из пунктов которой звучал так: За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК СССР т. А.Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б). 16 декабря 1937 г. А.С.Енукидзе в компании с рядом других подсудимых, в том числе Б.С.Штейгером, прототипом барона Майгеля, был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в измене Родине, террористической деятельности и систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств и расстрелян (в фантастичности этих обвинений вряд ли сомневались мыслящие современники).

Воланд - Свидригайлов

Воланд - Мефистофель Воланд - это дьявол, сатана, князь тьмы, дух зла и повелитель теней (все эти определения встречаются в тексте романа). Воланд во многом ориентирован на Мефистофеля Фауста Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832), в том числе и на оперного, из оперы Шарля Гуно (1818-1893) Фауст . Само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: Дворянин Воланд идет!. У Булгакова Воланда в ранних редакциях звали Теодор, что в переводе с древнегреческого значит «Божий дар. Здесь это не только пародия, но и указание на связь Воланда с Иешуа Га-Ноцри, который решает судьбу Мастера и Маргариты, но выполнить это решение просит Воланда.

Бегемот – кот Флюшка

Имя Бегемот взято из апокрифической ветхозаветной книги Еноха. В исследовании И. Я. Порфирьева Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях (1872), по всей вероятности, знакомом Булгакову, упоминалось морское чудовище Бегемот, вместе с женским - Левиафаном - обитающее в невидимой пустыне на востоке от сада, где жили избранные и праведные. У Булгакова Бегемот стал громадных размеров котом-оборотнем, а в ранней редакции Бегемот имел сходство со слоном: На зов из черной пасти камина вылез черный кот на толстых, словно дутых лапах... Булгаков учел также, что у слоноподобного демона Бегемота были руки человеческого фасона, поэтому его Бегемот, даже оставаясь котом, очень ловко протягивает кондукторше монетку, чтобы взять билет.

Гелла является членом свиты Воланда, женщиной-вампиром. Имя Гелла Булгаков почерпнул из статьи Чародейство Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, где отмечалось, что на Лесбосе этим именем называли безвременно погибших девушек, после смерти ставших вампирами.

Гелла, единственная из свиты Воланда, отсутствует в сцене последнего полета. Третья жена писателя Е.С.Булгакова считала, что это - результат незавершенности работы над Мастером и Маргаритой. По воспоминаниям В.Я.Лакшина, когда он указал ей на отсутствие Геллы в последней сцене, Елена Сергеевна взглянула на меня растерянно и вдруг воскликнула с незабываемой экспрессией: Миша забыл Геллу!!!. Но не исключено, что Булгаков сознательно убрал Геллу из сцены последнего полета как самого младшего члена свиты, исполняющего только вспомогательные функции. Вампиры - это традиционно низший разряд нечистой силы. К тому же Гелле не в кого было бы превращаться в последнем полете, она ведь, как и Варенуха, обратившись в вампира (ожившего мертвеца), сохранила свой первоначальный облик. Когда ночь разоблачала все обманы, она могла только снова стать мертвой девушкой. Возможно также, что отсутствие Геллы означает ее немедленное исчезновение (за ненадобностью) после окончания миссии Воланда и его спутников в Москве.

Одно из имен Коровьева-Фагота - Фагот восходит к названию музыкального инструмента фагот, изобретенному итальянским монахом Афранио. Благодаря этому обстоятельству резче обозначается функциональная связь между Коровьевым-Фаготом и Афранием . У Коровьева-Фагота есть даже некоторое сходство с фаготом - длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом спокойно ему напакостить).

Не исключено, что Коровьев-Фагот имел и реального прототипа среди знакомых Булгакова. Вторая жена писателя Л.Е.Белозерская в книге мемуаров О, мед воспоминаний упоминает слесаря-водопроводчика Агеича, любовника их домработницы Маруси , которая впоследствии вышла за него замуж и много раз после прибегала она ко мне за утешением. Несколько раз прорывался к нам и пьяный Агеич. Алкоголь настраивал его на божественное: во хмеле он вспоминал, что в юности пел в церковном хоре (по устному свидетельству Л.Е.Белозерской в беседе с нами, Агеич был регентом хора) и начинал петь псалмы. Выпроводить его в таком случае было очень трудно. Богиня, вы только послушайте... - и начинал свои песнопения... По словам Л.Е.Белозерской, Агеич был на все руки мастер. Отставной регент-водопроводчик повлиял на коровьевскую ипостась Коровьева-Фагота, который выдает себя за бывшего регента и предстает на Патриарших горьким пьяницей. Правда, вместо псалмов, Коровьев-Фагот разучивает с сотрудниками филиала Зрелищной комиссии Славное море священный Байкал.... Он, как и Агеич, - мастер на все руки, только по части устройства всяких гадостей

Иешуа – князь Мышкин

Левий Матвей - Рогожин

Барон Майгель - персонаж романа «Мастер и Маргарита» имеет несколько литературных и, по меньшей мере, одного реального прототипа из числа булгаковских современников. Этот реальный прототип - бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, уроженец Киева, в 20-е и 30-е годы работавший в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям. Одновременно Штейгер являлся штатным сотрудником ОГПУ-НКВД. Он следил за входившими в контакт с иностранцами советскими гражданами и стремился получить от иностранных дипломатов сведения, интересовавшие советские органы безопасности. 17 апреля 1937г. Штейгер был арестован по делу бывшего секретаря Президиума ЦИК А. С. Енукидзе. 16 декабря 1937 г. вместе с другими подсудимыми по этому делу бывшего барона по ложному обвинению в измене Родине, террористической деятельности и систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств приговорила к расстрелу Военная Коллегия Верховного Суда СССР. Приговор был немедленно приведен в исполнение.

Скорее всего, его прототипом послужил также комендант Петропавловской крепости барон Егор Иванович Майдель (1817-1881), которого запечатлел в романе Воскресение Лев Толстой в образе коменданта барона Кригсмута. В воспоминаниях Степана Андреевича Берса, брата жены Толстого Софьи Андреевны Толстой, опубликованных в 1894 году, приводится рассказ писателя о посещении им Е.И.Майделя в Петропавловской крепости: Лев Николаевич с отвращением передавал мне, как комендант крепости с увлечением рассказывал ему о новом устройстве одиночных камер, об обшивке стен толстыми войлоками для предупреждения разговоров посредством звуковой азбуки между заключенными, об опытах крепостного начальства для проверки этих нововведений и т.п., и удивлялся этой равнодушной и систематической жестокости со стороны интеллигентного начальства. Лев Николаевич выразился так: Комендант точно рапортовал по начальству, но с увлечением, потому что выказывал этим свою деятельность.