7


  • Учителю
  • МУЗЫКА КАК ДЫХАНИЕ ВЕЧНОСТИ В ПАРТИТУРЕ РОМАНА-ЭПОПЕИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

МУЗЫКА КАК ДЫХАНИЕ ВЕЧНОСТИ В ПАРТИТУРЕ РОМАНА-ЭПОПЕИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Автор публикации:
Дата публикации:
Краткое описание:
предварительный просмотр материала

О. В. Плацында

МУЗЫКА КАК ДЫХАНИЕ ВЕЧНОСТИ В ПАРТИТУРЕ РОМАНА-ЭПОПЕИ

Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Приднестровская Молдавская Республика, г. Рыбница, МОУ «Рыбницкая

русская средняя общеобразовательная школа № 10 с лицейскими классами»


Автор работы ставит задачу показать героев романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир» через призму музыкальной культуры. Музыкальная одарённость воспринимается как камертон нравственности и совести. «Музыкальная палитра» романа разнообразна. Она реализуется в сценах народного движения в период Отечественной войны 1812 года, в эпизодах «Охота в Отрадном» и «Петя Ростов перед боем». Музыка для Толстого - это духовная память, которая сродни откровению и чувству постижения Бога.


Воспринимать мир через музыкальные фразы, мелодию способен только человек чуткий и поэтически возвышенный. Таким был Лев Николаевич Толстой. Его роман-эпопея «Война и мир» наполовину пронизан музыкой. Эту книгу можно рассматривать как серьёзное «музыкальное» произведение, в котором, как в партитуре, детально расписаны судьбы сотни героев и развитие каждого персонажа словно подчинено общей музыкальной теме - идее национального единства. Музыкальность или немузыкальность персонажа является серьёзным критерием оценки героя. Автор музыкальностью проверяет героев на фальшь и искренность, а в читателе рождает вполне осознанное убеждение, что музыка - это молитва души.

Лев Николаевич Толстой музыку воспринимал не только как искусство. Для писателя она была земным воплощением вечности. Тайны мироздания Лев Николаевич слышал в созвучиях, аккордах и признавался: «В то время как я слушаю музыку, какое-то странное сладостное чувство до такой степени наполняет мою душу, что я теряю сознание своего существования, и это чувство - воспоминание. Но воспоминание чего? Кажется, как будто вспоминаешь то, чего никогда не было» [1, 177]. Вероятно, Толстой говорит о духовной памяти, которая не может быть усвоена рациональным путём. Эта духовная память сродни откровению и, как откровение, оставляет ощущение диалога с Богом. Чем искреннее диалог, то есть чем честнее человек перед Творцом, тем более восприимчив этот мир к музыке. Это убеждение Л. Н. Толстого иллюстрируется многочисленными эпизодами романа «Война и мир». Графиню Безухову (Элен Курагину) мы не раз видим на балах, танцующей даже с Александром I, видим в опере, но ни в одном эпизоде не прорисована реакция холодной красавицы на музыку. Они существуют словно в разных плоскостях. Элен - первая скрипка в мире лицемерных и корыстных аристократов. Музыка - чистый голос добра, простоты и правды. И на фоне музыки Безухова выглядит вычурно-фальшиво.

Герои, которые слышат музыку, открыты вечности, готовы к диалогу с Богом. Их духовная память поднимает героев над привычным миром. В романе есть, и не один, эпизод, когда Л. Н. Толстой словно открывает для читателя дверь в вечность. И каждый раз эмоциональным фоном этих страниц становится музыка, отдалённое её звучание.

«Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в тёмный уголок за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у неё на гитаре выходило что-то, не имевшее никакого смысла, но в её воображении из-за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний» [3, 561].

Когда к Наташе подходит Николай, в воспоминаниях оба переносятся в детство. Диалог словно подчинён одной музыкальной фразе: «А помнишь?..» Юношеские воспоминания для Ростовых становятся то впечатлением из самого дальнего прошлого, то каким-то сновидением. И всё это происходит на фоне игры на арфе Диммлера.

«Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла её и, вернувшись, тихо села на своё место. В комнате, особенно на диване, на котором они [Наташа, Николай, Соня] сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.

- Знаешь, я думаю, - сказала Наташа шёпотом, придвигаясь к Николаю и Соне <�����������������������������������������������������������������������������������������

- Это метампсикоза, - сказала Соня, которая всегда хорошо училась и всё помнила. - Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.

- Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, - сказала Наташа тем же шёпотом, хотя и музыка кончилась, - а я знаю наверное, что мы были ангелами там где-то и здесь были, и от этого всё помним…

- Можно мне присоединиться к вам? - сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.

- Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? - сказал Николай. - Нет, это не может быть!

- Не ниже, кто ж тебе сказал, что ниже?.. Почему я знаю, что я была прежде, - с убеждением возразила Наташа. - Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила» [3, 564].

Разговор о вечности, ангелах не случаен. Наташе надо сейчас выговориться, потому что она чувствует эмоциональную пустоту. Отсутствие жениха болезненно сказывается на девушке. Нужны впечатления. Их может дать серьёзный разговор с братом о жизни. Отталкиваясь от детских впечатлений, Наташа переходит к философским вопросам о месте человека в этом мире. Почему воспоминания о детстве становятся эмоциональным импульсом для размышлений о вечном? Потому что ребёнок настроен на звучание горнего мира. Ребёнок слышит и видит то, чего очень часто не замечают взрослые. Разговор даёт свои результаты. По просьбе матери Наташа начинает петь. «…она давно прежде и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митенькой, слышал её пенье и, как ученик, торопящийся идти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему, и, наконец, замолчал, и Митенька, тоже слушая, молча, с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры и вместе с нею переводил дыхание.<���������������������������������������������������������������������������������������

���������������������������������������������������������������������������������������������������������������

���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

�������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

�������������������������������

������������������������������������������������

����жиг, ожиг, жиг… - свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой-то неизвестный, торжественно сладкий гимн». [4, 477].

Мы знаем, что для Пети Ростова это последняя ночь перед смертью. Ночь, освящённая музыкой снов, детства, превращается для юноши в дорогу к самому себе. Когда он спит, Петя уже не играет в войну, не восхищается холодной храбростью Долохова. Музыка заставляет звучать в Пете нежную любовь ко всем людям. Во сне мир видится не таким, каков он есть, а таким, каким он должен быть. И в музыке слышится «торжественно церковная» любовь ко всем людям (французскому мальчику Висене, благородному Денисову, который не убивает пленных, даже Тихону Щербатому, который ловко берёт языков); звучит гимн во славу человечности.

Эту музыку прощения, любви ко всем людям слышит и князь Андрей перед смертью.

«… князь Андрей услыхал какой-то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: «И пити-пити-пити» и потом «и ти-ти» и опять «и пити-пити-пити» и опять «и ти-ти». Вместе с этим под звук этой шепчущей музыки князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое-то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. <���

«Да, любовь, - думал он опять с совершенной ясностью. - Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Всё любить - любить Бога во всех проявлениях». <�…>

И пити-пити-пити и ти-ти, и пити-пити … внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что-то происходило особенное. <������

��������������������������������������������������������������������������].

Приближение смерти примиряет князя Андрея со всеми, кто когда-то принёс боль. На поле Аустерлица небо было далёким и бесконечным. Сейчас оно «заглянуло» в избу, где лежал раненый Болконский, обретя черты воздушного здания из тонких лучинок. Небо открыло для князя свою главную загадку - любовь лежит в основе жизни.

Шепчущая музыка - это как символ примирения, отказа от эгоистических стремлений и ненависти. Это голос того, кто скрыт за дымкой облаков, но чьё тепло и участие ощущаются каждую минуту. В строгой тишине последних минут жизни князь Андрей слышит голос вечности, и смерть перестаёт быть ужасной.

Если музыка - это духовное воспоминание, то все герои, которые перед смертью слышат её или живут в её музыкальной ауре, с точки зрения Л. Н. Толстого, чисты перед прошлым. Им прощаются или уже прощены ошибки, грехи. Им открывается правда жизни. У них есть будущее, которое реализуется в детях, в воспоминаниях.

По Л. Н. Толстому, герои, которые слышат музыку, не могут быть духовно ущербны. Они открыты для самых разных чувств. В важные моменты жизни они прикасаются к величию, красоте и гармонии мироздания.

Философ Николай Бердяев, рассуждая о «пейзаже души» русского человека, отмечает её необъятность, отсутствие каких-либо пределов, устремлённость в бесконечное [2]. Об этом же, по сути, пишет и Л. Н. Толстой, когда своих любимых героев проводит через испытания. И. А. Ильин в книге «Путь духовного обновления», рассуждая о патриотизме, подчёркивает, что любовь к Родине есть приверженность духу народа, его национальному характеру, религиозному и нравственному облику. К числу элементов национального духа И. А. Ильин относит язык, песню, молитву, сказку, поэзию, жития святых и историю [2].

С особым почтением русский человек относился к песне, и не только потому, что она сопровождала его от рождения до смерти, но и потому, что для исполнения песни требовалось особое, возвышенное состояние души. Так одухотворённо, полностью отдаваясь музыке, поёт в романе Наташа Ростова. Правда, исполняет арии из итальянских опер. Народная музыка живёт в героине на уровне подсознания. Наташа как будто бы знала давно народные мелодии, и они где-то теплятся в душе, но по-настоящему начинают звучать, когда молодая графиня Ростова оказывается у дядюшки.

Игра балалаечника Митьки не может оставить равнодушными Наташу и Николая, потому что Ростовы русские по духу. Восторг Наташи совершенно естественен. Для неё простые переборы - это гармония ясных чувств. Радость, широта души, свобода вольной птицы, щемящая нотка грусти - всё слышится в звуках балалайки. И себя ощущаешь таким же свободным и открытым миру.

Люди, в душе которых звучит музыка, искренни и чисты в своих порывах. Наташе не стыдно обнять и поцеловать дядюшку. Наташа нисколько не чувствует себя барыней. С братом она, как ребёнок, радуется минутам, проведённым в доме дядюшки. Музыка выпускает на волю озорной задор графини, и в танце девушка выглядит неподражаемо красиво.

« - Ну, племянница! - крикнул дядюшка, взмахнув рукой, оторвавшей аккорд.

Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперёд дядюшки и, подпёрши руки в боки, сделала движенье плечами и стала.

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, - эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, - этот дух, откуда взяла она эти приёмы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от неё дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошёл, и они уже любовались ею» [3, 554].

Эпизод «В гостях у дядюшки» выстроен Л. Н. Толстым по закону «эмоционального взрыва». Танец Наташи в этой цепочке - кульминационная точка. Здесь всё, что дремало где-то в глубине души, выплёскивается наружу. Чувствуется и радость узнавания того, что нашёптано было когда-то в детстве; и счастье, потому что сейчас в тебе поёт русская душа; и любовь как основа человеческого единения. Так характерные для речи Наташи повторяющиеся слова («прелесть», «прелестный») - это как музыкальные нотки в мелодии самой Ростовой, это словно мостик в мир праздника народной души. А танец - воплощение глубины того, что чувствует Анисья, и балалаечник Митька, и дядюшка, и всякий русский человек. Народный дух живёт в Ростовой, как в любом русском. Только некоторые свои русские корни забывают, предпочитая французский язык родному, думая, что простота - это признак недалёкого ума, а искренность в отношении с людьми - проявление слабости. А такие, как Ростова, прикасаясь к народным истокам, в себе открывают что-то важное, кристаллизуют то, что в гармонии увековечивает песня - голос Родины, голос матери, родных, близких людей, голос нашего сердца.

Герои, в которых живёт музыка, являются своеобразным камертоном жизненной правды: их сердца не фальшивят, а чувства не лгут. Музыка вплетена Л. Н. Толстым в содержание романа-эпопеи. Она создаёт настроение эпизода и помогает постичь глубину изображаемого. Музыка предвосхищает важные события в жизни героев и, наконец, для Л. Н. Толстого является воплощением бессознательного - высшего разума, тайного присутствия вечности.


Литература

1. Гусев Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год. - М., 1957.

2. Национальный характер. - › ›

3. Толстой Л. Н. Война и мир: Роман в 4-х томах. Т. 1-2. - М.: Худож. лит., 1983. - 702 с.

4. Толстой Л. Н. Война и мир: Роман в 4-х томах. Т. 3-4. - М.: Худож. лит., 1983. - 702 с.



 
 
X

Чтобы скачать данный файл, порекомендуйте его своим друзьям в любой соц. сети.

После этого кнопка ЗАГРУЗКИ станет активной!

Кнопки рекомендации:

загрузить материал