К конкурсу чтецов Стихотворения о войне

Александр Гаврюшкин

Россия

О России много песен сложено,

Песнь свою и я о ней сложу.

Может напишу, не как положено,

Душу лишь себе разбережу.



Красотою русскою улыбчива,

С золотой пшеничною косой,

Добротой и ласкою отзывчива

Русь моя - души кусочек мой.



Ветками березоньки колышутся,

Расцвели ромашки на лугу,

Озорная песня где-то слышится,

Без России жить я не могу.



Утром выйду во поле широкое,

Босиком пройдусь я по росе

К озеру, что рядом, синеокому,

По прибрежной в дымке полосе.



Пеньем птиц заслушаюсь я сказочным,

Илья Муромец когда-то здесь гулял,

Здесь отпор коварным ордам вражеским,

Как урок, на жизнь на всю давал.



Нет страны нигде, России сказочней,

Нет, ее родней и красивей,

Нет ее просторней и загадочней,

Не поет нигде так соловей!

</<br>

Стихотворение Ольги Берггольц

В госпитале

Солдат метался: бред его терзал.

Горела грудь. До самого рассвета

Он к женщинам семьи своей взывал,

Он взывал:- Мама, где ты, где ты? -

Искал её, обшаривал тьму…

И юная дружинница склонилась

И крикнула - сквозь бред и смерть - ему:

- Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый!

И он в склоненной свою мать узнал.

Он зашептал, одолевая муку:

- Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?

Пускай придёт, на грудь положит руку. -

И снова наклоняется она,

Исполненная правдой и любовью.

- Я здесь, - кричит, - я здесь, твоя жена,

У твоего родного изголовья.

Я здесь, жена твоя, систра и мать.

Мы все с тобой, защитником отчизны.

Мы все пришли, чтобы тебя поднять,

Вернуть себе, отечеству и жизни.

Ты веришь, воин. Отступая, бред

Сменяется отрадою покоя

Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,

Покуда сердце женское с тобою.

Стихотворение Инны Гофф

В парке у Мамаева кургана

Посадила яблоню вдова.

Прикрепила к яблоне дощечку,

На дощечке вывела слова:

"Муж мой был на фронте лейтенантом,

Он погиб в 42 году,

Где его могила, я не знаю

Так сюда поплакать я приду."

Посадила девушка берёзу:

"Своего не знала отца,

Знаю только, что он был матросом,

Знаю, что сражался до конца."

Посадила женщина рябину:

"В госпитале умер он от ран,

Но свою любовь я не забыла,

Потому хожу я на курган."

Пусть с годами надписи сотрутся,

Их никто не сможет прочитать,

Будет к солнцу дерево тянутся

И весною птицы прилетать.

И стоят деревья, как солдаты,

И в буран стоят они, и в зной.

С ними те-погибшие когда-то -

Оживают каждою весной.

«балладу о зенитчицах» Роберта Рождественского

Как разглядеть за днями след нечеткий?

Хочу приблизить к сердцу этот след...

На батарее были сплошь- девчонки.

А старшей было восемнадцать лет.

Лихая челка над прищурам хитрым,

бравурное презрение к войне...

В то утро танки вышли прямо к Химкам.

Те самые. С крестами на броне...

И старшая, действительно старея,

как oт кошмара, заслонясь рукой,

скомандовала тонко:

- Батарея-а-а!

(Ой, мамочка!..Ой, родная!..)

Огонь!..-И- залп!..

...И тут они заголосили,

девчоночки. Запричитали всласть.

Как будто бы вся бабья боль России

В девчонках этих вдруг отозвалась!..

Кружилось небо- снежное, рябое.

Был ветер обжигающе горяч.

Былинный плач висел над полем боя,

он был слышней разрывов- этот плач! ..

Ему- протяжному- земля внимала,

остановясь на смертном рубеже

- Ой, мамочка!..

- Ой, страшно мне!..

- Ой, мама!..

- И снова:

- Батарея-а-а!..-

...И уже пред ними, посреди земного шара

левее безымянного бугра,

горели неправдоподобно жарко

четыре черных танковых костра.

Раскатывалось эхо над полями,

бой медленною кровью истекал...

Зенитчицы кричали и стреляли,

размазывая слезы по щекам!

И падали. И подымались снова.

Впервые защищая наяву и честь свою

(в буквальном смысле слова!)

И Родину. И маму. И Москву.

Весенние пружинящие ветки.

Торжественность венчального стола.

Неслышанное:

«Ты моя - навеки!..»

Несказанное:

«Я тебя ждала... »

И губы мужа. И его ладони.

Смешное бормотание во сне.

И то, чтоб закричать в родильном даме:

Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!! -

И ласточку. И дождик над Арбатом.

И ощущенье полной тишины...

... Пришло к ним это после.В сорок пятом.

Конечно, к тем, кто сам пришел с войны