Донские писатели_Виталий Николаевич Сёмин

«Начинаем любовью к жизни, а кончаем любовью к смерти»

Виталий Семин.

Виталий Николаевич Семин - наш земляк. Принадлежит к литературному поколению, которое некоторые критики называют не воевавшим. Но детство этих писателей все же опалила тяжелая и жестокая война. Этой опаленности писателю хватило на всю жизнь. Он, знавший войну по жесточайшей фашистской неволе, с искренним почтением относился к тем, кто был на фронте под огнем. Не скрывал он и сожаления о том, что ему не пришлось с оружием в руках бить врага. Да, война на всем оставила свой черный отпечаток и нанесла роковые удары по судьбам многих людей.

У Виталия Семина счастливая писательская судьба. Эти слова могут показаться странными, людям, знающим, какая досталась ему биография. Но речь пойдет не о биографии, а о судьбе. Для художника эти понятия в чем-то совпадающие, в чем-то противоположные. Что, собственно, делает человека писателем?.. Литературный талант и индивидуальная драма. Талант - это средство рассказать о своей драме, то есть разделить ее с людьми и смягчить боль. Индивидуальной драмой Семина, его «главным жизненным» переживанием стала - война.

Пятнадцатилетнему ростовскому подростку Виталию Семину, угнанному в 1942 году в Германию, ранило душу до крови. Но такой ценой талант его получил из первых рук у жизни незабываемы материал.

«Жизнь писателя материал для его книг». Это утверждение Виталия Семина справедливо по отношению к нему самому, ибо природу его творчества можно понять лишь, считаясь с его «главными жизненными переживаниями». Этих «переживаний», то есть того, что видел, испытывал и начинал осмыслять в фашистских арбайслагерях в 1942-1945 годах будущий писатель, хватило на всю последующую жизнь. Они предопределили дальнейшее: и как жил, и как писал. Он сумел все подчинить тому, что считал своим главным делом, - творчеству. У него была привычка: не просто думать - жить мыслями. Привычкой было и давать себе отчет в своих мыслях, закрепляя их на бумаге.

Конечно, его путь не похож на другие - начало этого пути отличается максимальной насыщенностью, трагическими переживаниями. На неокрепшие плечи подростка легли 3 года фашистской неволи, унижений, побоев, голода, тифа, каторжного труда. Но рано сложившемуся писателю эти годы дали отчетливое сознание увлекательности собственного жизненного опыта, что сделало почти все произведения Виталия Семина автобиографичными. «Пишу о том, что сам видел, выстрадал, знаю доподлинно. Быть может, эти испытания в какой-то мере объясняют и повышенную ранимость писателя - и даже его раннюю смерть. В письме к другу он признавался: « Я фаталист и привык думать, что к писателю судьба относится «по-хозяйски». Показывает ему то, то он должен знать». Достаточно познакомиться с его биографией, даже с самыми скупыми ее фактами, чтобы убедиться в том, что судьба отнеслась к нему «по-хозяйски», дав обильную пищу его книгам.

Довоенный период и начало войны нашли отражение в повести «Ласточка-Звездочка» и «Женя и Валентина». Каторжный труд в фашистских арбайтслагерях послужил материалом для рассказов, для романов «Нагрудный знак «OST» и «Плотина». Работой на Куйбышевском ГЭС навеяны рассказы сборника «Шторм на Цимле», повесть «Когда мы были счастливы». Не забрось его судьба в Больное Ремонтное, не было бы повести «Сто двадцать километров до железной дороги». Впечатления о работе в «Вечернем Ростове» отразились в рассказах «Люблю одержимых» и в романе «Женя и Валентина». А жизнь на окраине Ростова, в Красном городе-саде, дала материал для повести «Семеро в одном доме».

Он не раз говорил, что в литературе, на его взгляд, истинно лишь то, что непосредственно пережито автором или его героями, опосредованные переживания - уже не совсем литература. Может быть, сто стороны такое утверждение выглядело максимально, но он имел на него право: его слово было обеспечено высоким достоянием - жизнью, кровью, нервами.

Он утверждал, что писатель не может писать, не испытывая сопротивления. Если в литературе универсальные законы, то этот - главный. Борется ли писатель с незнанием, с неумением, с непониманием, с невозможностью по тем или иным причинам высказаться до конца, с тяжестью материала - сопротивление ему необходимо. Всего этого у него было с избытком. А сознание того, что художественная литература - это воссоздание человечности, должно было помочь в будущем нелегком труде. Нужен был литературный опыт, «наращивание литературных мускулов», как позже сказал он. Но наращивать их можно было, используя впечатления текущей жизни, - прежний горький опыт до поры до времени должен быть неприкосновенным.

Виталий Семин часто любил повторять слова В. Гроссмана: «Долг писателя рассказать страшную правду, гражданский долг читателя узнать ее». Говоря о страшных военных потрясениях, Семин не забывал и о другом: «Сместился критерий занимательности и правдолюбия литературы. Фантазия была скомпрометирована. Никакой фантазии невозможно было угнаться за жизнью. Слишком фантастичны и трагичны, неправдоподобны оказались судьбы каждого третьего из живших в нашей стране. Мерилом литературы, как никогда, стала жизнь. Она требовала изображения и объяснения. Она требовала людей, способных ее понимать и изобразить».

Куйбышевская ГЭС, «глубинка», редакция городской газеты - здесь черпал Семин материал для будущих книг, здесь наблюдал характеры героев, с помощью этого материала готовился исследовать жизнь, ибо еще там, в Германии, толковал по этому умному миру, в котором он найдет ответы на свои мучительные вопросы. Жизнь не была повернута к нему своей парадной стороной, но он и не нуждался в парадности - ему нужно было, чтобы его глаза тогда были открыты.

Он не шел проторенными путями, да жизнь и не предлагала их ему - наоборот, она постоянно испытывала его на прочность, на истинность. Было ли это несчастным стечением обстоятельств, бессмысленным испытанием судьбы? Нет, конечно. Потому что найти силы вынести то, что обрушила на тебя историческая судьба, преодолеть боль и горечь жизненных испытаний и преобразовать их в духовный опыт - для истинного художника высокое счастье.

Судьба отпустила Семину полной мерой и таланта, и пищи для него, и ума, чтобы понять это, и характера, чтобы с этим совладать. Редкостно последовательной была его судьба в отношении Семина. Точно заботилась, чтоб его биография была достойна его таланта, чтоб его талант не испытывал нехватки материала.

В соответствии с порядками, бытовавшими до 60-х годов, Семину пришлось отвечать за то, что «был в Германии», - точно его не угнали, о он сам отправился туда. За год до окончания пединститута его «разоблачили» и отчислили. Это несправедливость ранила больнее гитлеровских дубинок. Однако, новое страдание опять же роднило с тысячами людей, страдавших по тому же поводу или тех же порядков. С годами пришло не только мастерство, но и сознание необходимости рассказать о пережитом под новым углом зрения: здесь должно было быть не только «страдание памяти», но и поиски причин, ответы на вопросы, особенно на главный вопрос - как это могло произойти?

В беседе с другом Леонидом Лавлинским Виталий Семин часто называл себя нелегким автором. Виталий Семин - писатель действительно трудный. Нужна немалая духовная работа, чтобы одолеть многостраничную толщу его главного романа «Нагрудный знак «OST», раскрывающего мрачные бездны фашистского арбайтслагеря - рабочего лагеря.

В творчестве Виталия Семина представлены все основные жанры художественной прозы 60-70-х годов. От ранних рассказов с их главной проблемой становления молодого героя к исследованию социального быта и психологии людей деревни и городской окраины в повестях середины 60-х годов и от них - к масштабным и многоплановым романам 70-х годов - такова в общих чертах жанровая эволюция Семина -прозаика. Она отвечала как общей динамике жанров в литературе 60-70-х годов, так и внутренней логике развития творчества писателя в сторону художественного исследования все более широких сфер жизни и углубленной разработки все более масштабных тем и проблем.

Жанровому богатству прозы В. Семина соответствует разнообразие тем и проблем, поднятых в его произведениях, многообразие изображенных и них «срезов» действительности. Достаточно лишь вспомнить место и время действия рассказов, повестей и романов писателя или попытаться очертить круг поставленных в них вопросов, чтобы явственно ощутить тематическое богатство и проблемную содержательность его творчества.

Вместе с тем прозу В. Семина отличает целостность, наличие в ней некого нравственного центра, который придает художественному миру писателя привлекательность, значительность, и глубину. «Художественное изображение требует единого нравственного отношения во всему изображенному, нравственного напряжения, без которого художественная мысль не существует, а события распадаются», - и такое единство характеризует и отдельные произведения писателя, и его творчество в целом.

Отчетливая выявленность в прозе В. Семина идейно-нравственной позиции автора обусловлена отчасти и такой особенностью его произведений как автобиографизм, опора на собственный жизненный опыт и собственные наблюдения по принципу: «Жизнь писателя - материал для его книг». Автобиографизм здесь - и осознанный принцип реалистического искусства, придающий произведениям писателя как бы дополнительную достоверность и правдивость, и важный элемент идейно-художественной струкруты произведений, их поэтики.

Произведения Семина имеют, как правило, монологический строй, но ни одно из них не замкнуто на «я» героя рассказчика. Не только в многоплановых и сложных по структуре романах, но и в повестях и в рассказах в поле зрения и внимания автора непременно находятся и «другие» с их собственным лицом и собственной жизненной философией.

Исследование и открытие интересных человеческих характеров и сфер действительности, постановка важных философско-этических проблем, обращенных не только к сегодняшнему, но и к завтрашнему дню (А. Адамович), утверждение высоких нравственных ценностей и критериев, подлинное мастерство в деле «сотворения художественного» - все это делает лучшие произведения В. Семина явлением «большой прозы как части отечественной культуры, определяет их место в литературе 60-70-х годов и придает им непреходящее значение».