Лекция на тему: 'Сентиментализм как литературное направление' (9, 10 класс)

Сентиментализм.

Общая характеристика.

Возник в Англии в сер. XVIII в.

К этому времени происходит переориентация сознания в системе жизненных ценностей. Сказалась своего рода душевная усталость, желание обратиться от сковывающих государственных догм и проблем к простым человеческим понятиям, к радостям частной жизни, к общению с природой. Человек конца 18в. предпочёл частную жизнь.

Отсюда иное понимание счастья (чем в классицизме), которое теперь связывается со стремлением к сельской идиллии.

В России этому способствует «Указ о вольности дворянства» 1785 г. - жалованная грамота дворянству. Прежде дворянин был чем-то вроде государева крепостного, теперь же он получает возможность выбора (устремляется в свою деревню устраивать свою частную жизнь).

Расцветает садово-парковая усадебная культура. Названия усадеб очень красноречивы: Отрада, Рай, Раёк, Нерасстанное, Благодатное, Монрепо (Отдохновение), Нескучное. Понятие английского нерегулярного парка.

В литературе.

Название возникло от названия романа английского писателя Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие» (1768г.). Гёте говорил, что Стерн «открыл в человеке человеческое». Представители: Ричардсон, Руссо.

Представители русского сентиментализма: И.И.Дмитриев, Н.М.Карамзин, Ал-др Ник.Радищев - «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790г.).

Излюбленные жанры: послания, «путешествия».

Основные черты сентиментализма как творческого метода:

1. С. обращается к чувству, к внутреннему, эмоциональному миру человека. С.сосредоточивает внимание на человеке частном→многие открытия. Например, Карамзин обнаружил, что «и крестьянки любить умеют».

Чувство становится своего рода целью бытия. Весь мир рассматривается как средство для возбуждения тех или иных эмоциональных состояний. При этом ценится не всякое чувство, а только нежные, лёгкие, приятные. Вершинное эмоциональное состояние - меланхолия: зыбкое трепетание души на переходе от одного чувства к другому, некая неопределённость, привлекательная именно таящимися в ней возможностями испытать неведомое новое, особо сладостное переживание. Всё это полнее и острее переживается наедине с естественной природой.

2. Близость естественной природе возводится в культ, ведь именно природа более всего способствует естественному чувству, возбуждает его, поддерживает и направляет.

Более всего воздействовал на умы того времени Руссо. Руссо исповедовал природную неиспорченность натуры человека, искалеченную лишь внешними искусственными влияниями. Он утверждал необходимость изменения внешних условий существования, которые всё и портят.

Преклонение перед «естественными» законами природы. В том числе и в человеке. Закономерным продолжением этих идей стали взгляды маркиза де Сада, который утверждал, что абсолютно все наклонности (даже порочные) в человеке естественны и, следовательно, их не следует скрывать или искоренять.

3. В религии, в культуре, в жизни явственно обнаруживает себя игровое начало (масонство, декабристы). Многие активно строили свою жизнь по заимствованным в искусстве образцам.

«Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков» Д.Н.Смирнов Горький, Волго-Вятское книжное издательство, 1978. С.261-264.

Екатерина II, путешествуя по Волге, подарила семье своих любимцев Орловых сто тысяч десятин земли в Поволжье. Младшему из стаи В.Г.Орлову достались обширные пространства в средней части Нижегородской губернии.

Владимир Орлов в двадцатилетнем возрасте получил титул графа и был назначен президентом Российской Академии наук. Высочайшая прихоть, по недостатку у Орлова научной эрудиции, при полном отсутствии административных способностей, скоро привела к застою академической деятельности.

Потерпев неудачу в научной сфере, Орлов посвятил себя земельно-хозяйственным заботам. На этом поприще он добился несравненно большего успеха. В 90-х гг. XVIII в. сильно разросшиеся нижегородские владения графа заключали в себе 41 деревню с 1472 крестьянскими дворами и 8762 крепостными душами. Находясь в полуопале, бывший царедворец Орлов постоянно проживал в своём подмосковном имении Отрада, но часто и подолгу гостил в Симбилеях - крупнейшем селении нижегородской вотчины.

Барский дом в Симбилеях являлся типичным образцом дворянско-помещичьей архитектуры той эпохи. Большое каменное двухэтажное здание имело 9 окон по главному фасаду. Бельведер в центре и боковые мезонины украшали его наружный вид. Со стороны двора виднелись под крышей антресоли. Анфилада комнат, натёртый до блеска паркет и обитые полосатым штофом стены отличали покои нижнего этажа. Комнаты бельэтажа и мезонинов вместо обоев украшались живописью, рисованной по штукатурке. Античные амуры, хлои и дафны чередовались с позднейшими «невинными» пастушками и пастушками. Полы второго этажа обтягивались кошмой, а поверх неё холстом, выкрашенным коричневой масляной краской, с разделкой на квадраты или параллелограммы (подобие современного линолеума).

Мебель тонкой работы крепостных искусников-столяров имела в каждой комнате свой стиль и цвет. Для кабинетов полагалась мебель красного дерева, для столовой - дубовая, для спален - карельской берёзы.

В ту эпоху увлечения русской знати европейской роскошью и порядками помещичий обиход в некоторых особо богатых аристократических усадьбах напоминал жизнь мелких монархов и курфюрстов Германии.

Не желая лишаться во время поездок в свои провинциальные имения привычных бытовых условий, граф возил с собою всюду семью и весь «двор». Полтора-два месяца в году 36 комнат симбилеевского дома, флигеля, службы и добрая треть крестьянских домов едва вмещали прибывших пятью обозами хозяев и слуг. Свыше 350 человек составляли «двор» графа Орлова. Среди высших придворных должностей в Симбилеях числились: министр (бывший до того управитель имения), вице-министры (старшие приказчики), герольдмейстеры, церемониймейстеры (придворная свита графа), мундшенки, обершенки, кофишенки (переименованные из старост, сотских и десятских).

При выездах графа сопровождали гусары, гайдуки, казачкИ, арапы, карлики и скороходы. Последние, по-другому бегуны или скоробежки, были одеты в лёгкие куртки с цветными лентами-наколками на локтях и коленках, на головах у них красовались бархатные шапочки с перьями. Скороходов кормили легко, вернее держали впроголодь, «чтобы прытче бегали». Господа употребляли их вместо почтальонов, отправляя с разными поручениями в соседние усадьбы.

В графской кухне действовали перенесённые на русскую почву келлермейстер (начальник винного погреба), мундкох (начальник плиты), братмейстер (заведовал жарением мяса), шлахтер (варил супы) и кухеншрейберы (второстепенные поварские должности).

При личной особе графа состояли дворецкий, камердинер, чтец (граф был слаб глазами), стряпчий (дока для сношений с казёнными местами), врач, брадобрей, парикмахер, гардеробщик, массажист, мозольный оператор.

В штат графини Елизаветы Ивановны входили: обер-фрейлина (главная горничная, она же барская наушница, передававшая дворовые сплетни), вице-фрейлина (помощница первой), русские мамы и няни (бывшие детские кормилицы, после окончания прямой должности - почётные среди дворни лица), экономка, ключница и большое количество горничных девушек. Среди последних выделялись «барские барыни» - любимицы, ездившие с графиней в одной карете и обладавшие правом сидеть в её присутствии.

Особое место при графском «дворе» занимали должности, требовавшие специальных знаний и одарённости. Одни из таких должностей были целиком заимствованы В.Г.Орловым из придворного обихода немецкого герцога: «астроном», «поэт», «богослов». Другие являлись обычной принадлежностью богатых русских помещиков: живописец, архитектор, дирижёр домашнего оркестра, музыканты, певцы. Граф отбирал на эти должности талантливых самородков из своих крепостных людей.

Крепостной капельмейстер управлял очень большим для провинции струнным оркестром. Прекрасно владея игрой на многих инструментах, подготовил значительное число оркестрантов из симбилеевской молодёжи. Таким разносторонним музыкантом в вотчине Орлова был крестьянин Лев Гурилёв, отец известного русского композитора Александра Гурилёва (1803-1858).

Много и других талантливых русских людей, проявлявших выдающийся ум или способности, всю жизнь оставались в Симбилеях рабами помещика, который в любую минуту мог их оскорбить, ударить, подарить, продать, заложить, проиграть…

Три крепостных учителя преподавали графским дочкам рисование, гитарную и клавикордную игру.

В непрерывных празднествах и удовольствиях проходило пребывание московского вельможи в «провинции». Крез-аристократ считал прямой обязанностью принять, угостить и обласкать свою младшую братию - провинциальных дворян. Ряд званых обедов следовал один за другим. «Обеды» сменялись «банкетами» и «трактованиями». Между этими тремя понятиями, по придворному этикету того времени, была немалая разница. На парадном обеде прислуге полагалось быть одетой в специальную униформу, стол украшался живыми цветами. Во время банкетов лакеи могли быть в партикулярной одежде, стол украшался не цветами, а разными фигурами и атрибутами.

За парадным обедом граф любил щегольнуть гастрономией. На жаркое гостям предлагались обычно индейки-гречанки (т.е. вскормленные грецкими орехами). В январе у графа подавалась свежая земляника, в феврале - молодые огурцы, в марте - спаржа и артишоки. В качестве десерта фигурировала последняя московская новинка - «шалейное» блюдо (желе).

После обеда граф водил гостей в парк, где среди густых липовых и берёзовых аллей устроены были сюрпризные беседки и гроты. В глубине замаскированных зеленью уголков таились логовища прирученных животных (ланей, серн, газелей) или зверьков (енотов, барсуков).

Окраину парка занимал сооружённый крепостными художниками и архитектором «некрополь» (повторение такого же, какой существовал в Отраде). Вдоль дорожек возвышались символические изваяния и статуи в честь умерших родных и друзей графа. Затейливо-печальные надписи имели целью возбудить в зрителях мысли о бренности земного сущестовования.

Наскучив обедами и банкетами, произведя ревизию финансовых дел симбилейских вотчинных управителей, граф со своим «двором» отбывал в подмосковную резиденцию.

После его отъезда население облегчённо вздыхало. Мундшенки и обершенки вновь обращались в старост и приказчиков…».