Тема урока: А.С.Пушкин - историк. «История Пугачевского бунта» и «Капитанская дочка».

Оборудование: учебник, сообщения учащихсяся, презентация., портреты А.С.Пушкина, Е.Пугачева, Екатерины II.

Ход урока

1.Организационный момент

2. Проверка домашнего задания.

Сопоставительный анализ думы К.Ф.Рылеева «Смерть Ермака» и народного предания «О покорении Сибири Ермаком»

3. Слово учителя.

В этом году мы вновь обращаемся к творчеству А.С.Пушкина - познакомимся с его повестью «Капитанская дочка», последним крупным произведением писателя, которому сам Пушкин придавал большое значение. В этой повести Пушкин предстает не только как писатель, но и как историк.

История всегда интересовала Пушкина. Прошлое для него - всегда повод для размышлений не только о настоящем, но и о будущем. Мысли писателя по поводу исторических событий и исторических персонажей актуальны и в наши дни. Мы убеждаемся в этом тем больше, чем внимательнее и глубже читаем Пушкина. В этом непреходящее значение писателя для русской, да и для мировой культуры.

-Какие произведения Пушкина, посвященные русской истории, вам уже известны?

-На дом вы по группам получили задания исследовательского и творческого характера. Посмотрим, как вы с ними справились.

4. Сообщение учеников об эпохе Екатерины Второй (с демонстрацией портретов)

Екатерина II Алексеевна Великая (21.04.1729-06.11.1796), российская императрица (с 1762), урожденная София Августа Фредерика, принадлежала к дому немецких князей Анхальт-Цербстских. Царствование Екатерины II было особенно блестящим. Как и императрица. Елизавета Петровна, она окружила себя исключительными выдающимися русскими людьми. Несмотря на вполне западническую теорию абсолютизма, которым отличается правление Екатерины II, она пишет в своем "Наказе": "Мы думаем и за Славу себе вменяем сказать, что мы сотворены для нашего народа, а не он для нас".

Со времени кончины Петра Великого прошло около 40 лет. Сложности в вопросе наследования престола, обусловившие появление временщиков и приведшие к власти нерусские элементы, для которых все русское было чуждо и непонятно; полный отрыв от коренного населения страны, подпавшего под иностранное влияние высшего класса, при одновременном унижении раздираемой внутренним расколом Церкви, - все это вызвало к жизни большое количество проблем, так и не получивших своего разрешения.

Немецко-протестантское влияние в царствование Екатерины II стало заменяться еще более опасным: французско-философским, масонским и атеистическим, которое получило при Екатерине II решающее значение. Обладая огромным умом и большим тактом, Екатерина Великая, с одной стороны, благоволила французским энциклопедистам и философам, поддерживала с ними переписку, сама возглавляла это направление мысли в России, но одновременно сказала однажды Дидро, что "бумага все терпит, а ей, несчастной Императрице, приходится иметь дело с людьми, которые бывают чрезвычайно чувствительны". Во всей правительственной деятельности Екатерина Великая не увлекается теориями, скорее наоборот, философия является лучшим украшением ее трона перед лицом Европы, орудием ее славы, а философы - лучшими глашатаями по Европе. Внутри же России она сама управляла этим течением и не дала ему принять те формы, в которые оно вылилось тогда же во Франции. Императрица соблюдала посты, ежегодно говела и заставляла говеть двор, почтительно относилась к духовенству, но считала скорее вредным экономическое могущество Церкви, боясь проявления папского ненасытного властолюбия. При ней была произведена секуляризация церковных земель и определено денежное содержание всем епархиям и монастырям. Митр. Платон потерял расположение имп. Екатерины Великой к концу ее царствования за свою близость к наследнику Павлу Петровичу, на которого он оказал большое влияние, так же как и на его супругу, будущую имп. Марию Феодоровну. Почти все обер-прокуроры Святейшего Синода этого времени не только не были достойны своего положения, но отличались чисто масонскими, как Мелиссино, или прямо атеистическими, как Чебышев, взглядами. Влияние их на церковные дела было всегда чрезвычайно вредным. Несмотря на это, за время царствования Екатерины Великой общее положение Церкви значительно улучшилось после потрясений при Петре Великом и его ближайших наследниках.

После короткого изменения внешней политики при Петре III Екатерина Великая вела ряд войн, но всегда защищая исключительно русские интересы. Ввиду постоянных насилий католиков в Польше, как над православным, так и над протестантским населением, длительные войны произошли с Польшей, окончившиеся: первым разделом Польши в 1773, вторым разделом - в 1793 и, наконец, третьим - в 1795, по которому Польша перестала существовать. В эти годы прославился величайший русский полководец А. В. Суворов. Одновременно с польскими войнами произошли две войны против Турции, каждый раз начинаемые турками под влиянием Франции. В первой выдвинулся граф П. А. Румянцев-Задунайский и Суворов. Армия кн. Долгорукова вернула России древнюю русскую землю - Крым. Балтийский русский флот, под командой адмирала Спиридова, обогнул Европу и сжег турецкий флот в Чесме. Эта большая военная операция была организована Алексеем Орловым, получившим за это титул графа Чесменского. Завоеванные земли получили название Новороссии, устройство их поручено Потемкину, создан Черноморский флот. Потемкин получил титул светлейшего князя Таврического. В конце 1787 Турция снова напала на Россию, и началась вторая война. Главнокомандующим был Потемкин, но главные победы одержаны Суворовым. Швеция пыталась воспользоваться этими войнами с Турцией и напала на Россию, но эта попытка была отбита, и границы остались прежними. Когда англичане объявили блокаду американских берегов и стали захватывать нейтральные корабли, Екатерина Великая издала "декларацию о вооруженном нейтралитете", к которой присоединились и другие державы, и послала русский флот для защиты свободы плавания.

На научном поприще выделяется в это время всеобъемлющий гений М. В. Ломоносова.

Во внутреннем устройстве государства при Екатерине Великой страна была разделена на 50 губерний с населением в 300 - 400 тыс. в каждой, губернии на уезды по 20 - 30 тыс. жителей. Были введены выборные суды и "судебные палаты" для разбора уголовных и гражданских дел. Наконец, "совестные" суды для малолетних и больных.

Со времени Петра Великого, когда все "шляхетство" было обязано пожизненной службой государству, а "крестьянство" такой же службой шляхетству, произошли постепенные перемены. Екатерина Великая, в числе прочих реформ, желала внести также стройность в жизнь сословий. В 1785 была издана "Жалованная грамота дворянству", по которой все дворянские роды выделялись из петровского "шляхетства". Духовное сословие оставалось, по существу, как и прежде, изолированным. В том же году была дана "Грамота" и городам, по которой города получили самоуправление. Но крестьянство не получило освобождения от крепостной зависимости, как того хотела императрица, главным образом из-за происшедшего в 1773 страшного Пугачевского бунта. Казак-конокрад, Емельян Пугачев, называя себя будто бы спасшимся имп. Петром III, поднял восстание среди яицких казаков, где скрывалось множество гонимых раскольников. К нему присоединилось значительное число инородцев и недовольных, которым он всем обещал исполнение всех их пожеланий. Дворяне, офицеры, вообще все зажиточные люди, а также и все православное духовенство убивалось восставшими, которые захватили огромную территорию и ряд городов. Только к сентябрю 1774 бунт удалось подавить, и Пугачев со своими главными сообщниками был казнен. Но это восстание заставило Екатерину Великую отложить намечавшуюся реформу, которая осуществилась только через 10 лет, что в свою очередь роковым образом отразилось на всей дальнейшей истории России. В 1755 был создан первый в России университет, в 1764 - Смольный институт, в 1782 выработан стройный план открытых учебных заведений для всех сословий. В эти же годы были учреждены кадетские корпуса.

5. Сообщение учеников о причинах пугачевского бунта.

Предпосылки восстания

Несмотря на борьбу, которую вели башкиры на протяжении десятилетий, переселение в Башкирию все увеличивалось, захват земель продолжался, росло количество поместий, принадлежащих помещикам; одновременно уменьшалась площадь земли, которая оставалась в пользовании башкир.

Богатства Урала привлекали новых предпринимателей, которые захватывали огромные участки земли и строили на них заводы. Почти все крупные сановники, министры, сенаторы своими капиталами участвовали в постройке металлургических заводов на Урале, а отсюда вытекало и отношение правительства к жалобам и протестам башкир.

Башкиры объединяются в группы по несколько человек, нападают на новостроящиеся заводы и помещичьи усадьбы, стараясь отомстить своим притеснителям. Все более создавалась такая обстановка, при которой различные народы, населявшие край, должны были выражать протест против колонизации, доходя до открытой борьбы.

Восстания башкир, уход калмыков из пределов России в Китай, настороженность, враждебное отношение казахского народа к России - все это говорит о том, что царская политика этим народам была понятна, что она была враждебна им.

Благодаря тому, что население было еще негусто, возрастает спрос на рабочую силу. Заводчики добиваются в 1784 году инструкции правительства, по которой владельцам заводов предоставляется право прикреплять и использовать на заводах от 100 до 150 дворов государственных крестьян. Прикрепленные к заводам крестьяне за работу на завода не оплачивались. Так как население края было очень редкое, прикрепляли к заводу крестьян из сел, расположенных на большом расстоянии. Такой вид барщины становился еще более тяжелым, так как крестьяне почти целый год были оторваны от сел и не имели возможности работать в своем хозяйстве.

Заводчики всеми силами и средствами добивались того, чтобы совершенно ликвидировать хозяйство крестьян, оторвать их от земли и полностью забрать в свои руки.

Нет возможности передать все те приемы и методы, которыми пользовались заводчики в своем стремлении разорить крестьян, лишить их экономической базы. Они посылали специальные отряды, которые врывались в села в самый разгар полевых работ, во время весеннего сева, уборки урожая и т.д., хватали крестьян, пороли их, отрывали от работы и под конвоем доставляли на завод. Оставались невспаханными полосы, неубранным урожай. Крестьяне жаловались местному начальству, доходили до самой столицы, но их в лучшем случае не принимали, а иногда даже, не разбирая дела, называли бунтовщиками и сажали в тюрьму.

Приказчики на заводах усиленно наблюдали за тем, чтобы не было «дармоедов», т.е. чтобы работали не только мужчины, но и женщины и дети. В результате этой эксплуатации, скученности, плохого питания и истощения сил развивались заразные болезни, повышалась смертность.

Крестьяне неоднократно восставали против приписки к заводам, но эти восстания носили чисто местный характер, возникали стихийно и жестоко подавлялись военными отрядами.

На заводах работали не только крестьяне, здесь сосредоточивалось большинство беглого люда. Среди них были крепостные крестьяне, различные преступники, старообрядцы и т.д. Пока не было указа о борьбе с беглыми и возвращении их по месту жительства, они жили относительно свободно, но после указа их начинают преследовать отряды солдат. Куда бы беглый ни явился, везде у него спрашивали «вид», а так как «вида» но было, то беглого немедленно забирали и отправляли на родину, чтобы произвести там с ним расправу.

Зная в бесправии беглых, заводчики безвозбранно принимали их на работу, и вскоре заводы превращаются в место сосредоточения беглых. Берг-коллегия, в ведении которой находились заводы, старалась не замечать нарушений указа о поимке и высылке всех беглых, а войска оренбургского губернатора не имели права производить на заводах облавы.

Пользуясь бесправием и безвыходным положением беглых, заводчики ставили их в положение рабов, и малейшее недовольство, протест беглых вызывали репрессии: беглых немедленно хватали, выдавали в руки солдат, немилосердно пороли и затем отправляли на каторжные работы.

Условия работы на горных заводах были кошмарными: шахты не имели вентиляции, и рабочие задыхались от зноя и недостатка воздуха; насосы были слабо приспособлены, и люди часами работали, стоя по пояс в воде. Хотя заводчикам и давались некоторые указания об улучшении условий труда, но их никто не выполнял, так как чиновники привыкли к взяткам, а заводчику было выгоднее дать взятку, чем затрачивать средства на технические нововведения.

Не лучше было положение и крепостных крестьян. В 1762 году на престол вступила Екатерина II, жена Петра III, содействовавшая убийству мужа. Будучи ставленницей дворян, Екатерина II ознаменовала свое царствование окончательным закабалением крестьян, предоставив дворянам право распоряжаться крестьянами по их усмотрению. В 1767 году она издала указ, запрещавший крестьянам жаловаться на своих помещиков; виновные в нарушении этого указа подвергались ссылке на каторжные работы.

С ростом внешней торговли на рынках появляются привозные товары: красивые тонкие ткани, высокосортные вина, ювелирные изделия, различные предметы роскоши и безделушки; приобрести их можно было только за деньги. Но чтобы иметь деньги, помещики должны были что-то продавать. На рынок они могли выбросить только продукцию сельского хозяйства, поэтому помещики увеличивают площадь посевов, что новой тяжестью ложится на крестьян. При Екатерине барщина возрастает до 4-х дней, а в отдельных местностях, в частности в Оренбургском крае, доходила до 6-ти дней в неделю. Для работы в своем хозяйстве крестьянам оставались только ночи и воскресные и другие праздничные дни. Одним из видов ведения помещичьего хозяйства было плантационное хозяйство, когда крепостные крестьяне все время работали на барина и получали за это для пропитания хлеб. Крестьяне были на положении рабов, они были собственностью своих господ и находились от них в зависимости.

Указ Екатерины II о запрещении крестьянам жаловаться на помещиков дал толчок для разгула страстей разнузданного русского барина. Если Салтычиха, жившая в центре России, собственноручно замучила до сотни человек, то что же делали помещики, жившие на окраинах? Крестьян продавали оптом и в розницу, помещики обесчещивали девушек, женщин, насиловали несовершеннолетних, издевались над беременными. В день свадьбы они похищали невест и, опозорив, возвращали женихам. Крестьян проигрывали в карты, меняли на собак, за малейшую провинность жестоко избивали плетьми, кнутами, розгами.

Крестьяне, несмотря на указ, пытались жаловаться оренбургским губернаторам. В оренбургском областном архиве сохранилось несколько десятков «дел» об изнасиловании несовершеннолетних, об издевательстве над беременными, о засеченных розгами крестьянах и т.д., но большинство из них оставлены без последствия.

Существующим положением вещей были недовольны не только различные народы, населяющие край, горнозаводские рабочие и крестьяне, но и среди казачества зрело глухое недовольство, так как постепенно отменялись их прежние привилегии и льготы.

Одним из основных источников доходов казачества была рыбная ловля. Рыбу казаки использовали не только для своего питания, но ее вывозили и на рынок. В рыбных промыслах огромное значение имела соль, и указ от 1754 г. о соляной монополии нанес огромный удар хозяйству казаков. До указа казаки пользовались солью бесплатно, добывая ее в неограниченном количестве из соляных озер. Казаки остались недовольны монополией и взимание денег за соль считали прямым посягательством на их права и собственность. В казачьей среде росло классовое расслоение. Старшинская верхушка во главе с атаманами забирает власть в свои руки и использует свое положение для личного обогащения. Атаманы берут на откуп соляные промыслы и ставят в зависимость все казачество. За соль, помимо денежной платы, атаманы взимают в свою пользу десятую рыбину из каждого улова. Но этого мало. Яицкие казаки за свою службу получали от казны небольшое жалованье, атаманы начали удерживать его, якобы как плату за право ловить на Яике рыбу. Впоследствии этого жалованья не хватало, и атаманы вводили дополнительный налог. Все это вызывало недовольство, которое в 1763 г. вылилось в восстание рядовых казаков против старшинской верхушки.

Следственные комиссии, присылаемые в Яицкий городок, хотя и смещали атаманов, но, будучи сторонниками кулацкой правящей части, выдвигали новых атаманов из ее среды, поэтому положение не улучшалось.

Но вот в 1766 году был издан указ, который вызвал недовольство со стороны богатеев. До указа для отбытия военной службы яицкие казаки имели право нанимать вместо себя других. Средствами для найма на службу располагали богачи, и указ этот, запрещавший наем, был ими встречей враждебно, так как им снова приходилось служить в армии. Указом осталась недовольна и часть казачьей голытьбы, которая в силу своей материальной необеспеченности вынуждена была за деньги заменять сынов богатых казаков на военной службе.

Одновременно с этим растут наряды на службу, казаков сотнями отнимают от дома и отправляют в различные места. С отрывом мужчин от дома, хозяйства начинают хиреть и приходят в упадок. Негодуя на все усиливающиеся тяготы, яицкие казаки, тайком от своего начальства, отправили к царице своих ходоков с челобитной, но ходоки были приняты как бунтовщики и подверглись телесному наказанию плетьми. Этот случай дал понять казакам, что надеяться на помощь сверху нечего, а нужно искать правду самим.

В 1771 году среди яицких казаков вспыхнуло новое восстание, для подавления его были высланы войска. Ближайшими причинами восстания были следующие события. В 1771 году с Поволжья к границам Китая ушли калмыки. Желая задержать их, оренбургский губернатор потребовал, чтобы яицкие казаки выступили в погоню. В ответ казаки заявили, что до тех пор не выполнят требования губернатора, пока не будут восстановлены отнятые привилегии и вольности. Казаки требовали возвращения права выбирать атаманов и других военных начальников, требовали выплаты задержанного жалованья и др. В Яицкий городок из Оренбурга был послан отряд солдат под руководством Траунбенберга для выяснения положения.

Будучи человеком властолюбивым, Траунбенберг, не вникая в суть дела, решил действовать оружием. На Яицкий городок грянули батареи. В ответ на это казаки бросились к оружию, напали на присланный отряд, разгромили его, изрубив в куски самого генерала Траунбенберга. Пытавшийся воспрепятствовать восстанию атаман Тамбовцев был повешен.

Разгром отряда Траунбенберга вызвал тревогу у губернского начальства, и оно не замедлило отправить к Яицкому городку свежие военные части под командой генерала Фреймана, для подавления «мятежа». В бою с превосходящими силами противника казаки были разбиты. Правительство решило расправиться с казаками так, чтобы надолго было памятно казакам. Для расправы над восставшими были вызваны из разных городов специалисты-палачи, которые и проводили пытки и казни. По своей жестокости эта расправа напоминает экзекуцию Урусова. Казаков вешали, сажали на колья, выжигали на теле клеймо; многих сослали на вечную каторгу. Однако эти казни еще более возбудили казаков, и они были готовы зажечь огонь новой борьбы.

Не лучше было положение и оренбургских казаков. Они никогда не имели тех вольностей и привилегий, за которые боролись яицкие казаки. Организованное в силу указа Оренбургское казачье войско находилось в значительно худшем положении, чем Яицкое. Оренбургские казаки жили в станицах, разбросанных на территории края; как правило, станицы застраивались около крепостей, в которых и состояли на военной службе казаки. По форме они имели выборное станичное начальство, но по существу были в подчинении у комендантов крепостей. Коменданты вначале распространяют свою власть только на мужчин, заставляя выполнять работы в личном хозяйстве, но с течением времени им кажется этого недостаточно, они начинают эксплуатировать все население станиц. Положение оренбургских казаков было во многом сходно с положением крепостных крестьян. Будучи полновластными и почти бесконтрольными, коменданты устанавливали в станицах тяжелый режим, вторгались в семейные, бытовые дела казаков. Оренбургские казаки к тому же в большинстве никакого жалованья не получали. Они также были недовольны своим положением, но, будучи разбросаны по всему краю, молчаливо сносили все притеснения, ожидали удобного случая для расправы со своими обидчиками.

Из всего этого видно, что все население края, за исключением царских чиновников, помещиков, заводчиков и кулаков, было недовольно существующими порядками и готово было мстить притеснителям. В народе начали появляться слухи, что виной тяжелой жизни являются местные власти, что они творят своеволие без ведома царицы; распространяются слухи, что виновата и царица, которая все делает по воле дворян, что если был бы жив царь Петр Федорович, то жить было бы легче. За этими слухами не замедлили появиться новые, что Петр Федорович при помощи стражи спасся от смерти, что он жив и скоро кликнет клич на борьбу против чиновников и дворян.

Оренбургская губерния была точно на пороховой бочке, и достаточно было найтись смелому человеку, бросить призывной клич, как к нему со всех сторон поднялись бы тысячи людей. И такой смелый человек нашелся в лице донского казака Емельяна Ивановича Пугачева. Он был человеком смелым, сильным, храбрым, имел ясный, пытливый ум и наблюдательность.

6. Сообщение учеников о Пугачеве (с демонстрацией его портретов)

Пугачев (Емельян Иванович, умер в 1775) - предводитель народного движения, названного, по его имени, пугачевщиной. Время рождения его неизвестно; при допросе 4 ноября 1774 г. П. показал Шешковскому, что ему от роду 30 лет - значит, родился он около1744года.

Родиной его была Зимовейская станица в Области Войска Донского. В молодости Пугачев вместе с отцом занимался хлебопашеством; раскольником он никогда не был. 17-ти лет был определен на службу и вскоре женился на дочери казака Софьи Дмитриевне Недюжевой.



Через неделю после свадьбы П. был послан, вместе с другими казаками, в Пруссию, под начальство графа 3. Г. Чернышева. Походным атаманом донских полков в армии был полковник Илья Денисов. Он взял П. к себе в ординарцы. Раз ночью, во время тревоги, П. упустил одну из лошадей, принадлежавших Денисову, за что и был наказан "нещадно" плетью.



По возвращении из Пруссии, П. прожил полтора года в Зимовейской станице, затем был командирован в отряд казаков в Польшу, а когда команда была распущена, снова прожил дома года три или четыре. В это время у него родились дети. Во время турецкой войны П., уже в чине хорунжего, служил под начальством графа П. И. Панина и находился при осаде Бендер. Затем он заболел какой-то злокачественной болезнью ("гнили у него грудь и ноги"), был отправлен домой, ездил потом в Черкасск хлопотать об отставке, а из Черкасска приехал в Таганрог навестить свою сестру, которая была замужем за донским казаком Симоном Павловым.



Павлов стал жаловаться П. на тяжесть своего житья и выразил намерение бежать. Как ни уговаривал его П., Павлов все-таки бежал и заставил П. перевезти его, вместе с другими беглецами, через Дон. Впоследствии, когда Павлов снова вернулся домой и был арестован, он выдал П.



Боясь преследования, П. ушел из дому и скитался некоторое время по станицам, а в конце 1771 г. ушел на Терек и был принят в терское семейное войско, так как там не знали, что он был беглый казак. Различными обещаниями П. удалось склонить тамошних казаков избрать его своим атаманом, но 9 февраля 1772 г. он был пойман при выезде из Моздока, посажен на гауптвахту и прикован цепью к стулу. На цепи он просидел три дня, после чего ему удалось бежать.



П. вернулся на родину; здесь, с его согласия, жена его донесла начальству о возвращении мужа. Он был арестован и отправлен в Черкасск. Дорогой он встретил знакомого казака Лукьяна Худякова, представил ему дело в таком виде, что он страдает от гонения на него старшин, клялся, что серьезного дела за ним нет, и просил взять его на поруки. Худяков поверил и вызвался, под своей порукой, отвезти П. в Черкасск. На другой день он велел своему сыну оседлать две лошади и ехать с Пугачевым. По дороге П. бросил сына Худякова и убежал на р. Койсуху, где поселены были выведенные из Польши раскольники.



Здесь, в слободе Черниговке, П. искал человека, который бы свез его к казачьей команде. Ему указали на раскольника Ивана Коверина. С пасынком его Алексеем Ковериным П. и отправился в путь. Дорогой он заявил Алексею, что собственно не к команде он едет, а хочется ему пожить для Бога, да не знает он, где бы сыскать богобоязливых людей. Алексей свез его на хутор к раскольнику Осипу Коровке, из Кабаньей слободы Изюмского полка. Коровка отнесся сначала с недоверием к П., но последнему удалось убедить его, что в Кременчуге у него осталось серебро и платье, так как, при возвращении его из под Бендер, их не пропустили вследствие чумы, и что возле Бендер населяются новые слободы и жить там свободно. У П. не было паспорта, но Коровка послал с ним сына, дав ему свой паспорт. П., вместе с сыном Коровки, отправились в Кременчуг, оттуда в Крюков и далее к Елизаветинской крепости, но по дороге они узнали, что никаких поселений под Бендерами нет, и решили ехать в Стародубские слободы. Приехали они сначала в Климову слободу, затем в стародубский монастырь, к старцу Василию. П. открылся ему, что он беглый казак, и спрашивал, где бы лучше пожить? Василий посоветовал ему перейти в Польшу, а затем явиться на Добрянский форпост и сказаться польским выходцем, так как выходцев этих велено было селить где угодно, по их желанию.



15 недель прожили П. с Коровкой в Климовой, пока явилась возможность перебраться через границу в Ветку. В Ветке П. оставался не более недели, затем явился на Добрянский форпост и объявил себя польским уроженцем Емельяном Ивановым сыном Пугачевым. Его продержали 6 недель в карантине, а затем выдали паспорт. Здесь П. познакомился с беглым солдатом 1-го гренадерского полка Алексеем Семеновым Логачевым; они признались друг другу и решили вместе идти на Иргиз, в дворцовую Малыковскую волость. Не имея средств на дорогу, они обратились к благотворительности добрянского купца Кожевникова, который, узнав, что они идут на Иргиз, поручил им передать поклон отцу Филарету. Впоследствии П. широко воспользовался этим поручением Кожевникова.



Из Добрянки П. с Логачевым отправились в Черниговку к Коровке, но уже без сына последнего. Пробыв у него некоторое время, они пошли на Дон в Глазуковскую станицу, а оттуда через Камышенку и Саратов прибыли в Симбирскую провинцию, в дворцовое село Малыковку (теперь гор. Вольск). С разрешения управителя этим селом, они остались там несколько дней. Отсюда они ездили за 100 верст в Мечетную слободу (теперь гор. Николаевск Самарской губ.) искать раскольничьего старца Филарета, которого и нашли в скиту Введения Богородицы. Филарет очень обрадовался П. и в разговоре, между прочим, сообщил ему о происшествиях на Яике и о положении казаков. Под влиянием этих рассказов у П. явилась мысль, показавшаяся ему легко исполнимой - воспользоваться неудовольствием казаков, подготовить их к побегу и сделаться их атаманом. Он высказал ее Филарету, и тот ее одобрил.



Чтобы получить свободу действий, П. хитростью отделался от своего спутника Логачева, а сам отправился к Яицкому городку, расспрашивая по дороге о положении казаков и разведывая о том, согласятся ли они переселиться со своими семействами на Кубань и отдаться, таким образом, турецкому султану. П.обещал за это по 12 руб. на человека, говоря, что у него есть на 200 тысяч товару на границе. Сведения, полученные П., были благоприятны для его замысла. Верстах в 60-и от Яицкого городка, в Сызранской степи, П.остановился в Таловом умете (постоялом дворе), который содержал пахотный солдат Степан Оболяев, прозванный "Ереминой Курицей". Оболяев был человек доверчивый, добродушный и близко принимавший к сердцу все утеснения яицких казаков, вследствие чего он, помимо своей воли, много сделал для подготовления пугачевщины.



Оболяев рассказал П. подробнее об яицких происшествиях. Оказалось, что там же, недалеко, ловили в степи лисиц два приезжих яицких казака, Григорий и Ефрем Закладновы. При посредстве Ереминой Курицы П. познакомился с Григорием и от него узнал, что среди яицких казаков ходит мысль о переселении, и что они охотно переселятся, если П. возьмется их проводить.



После этого П. отправился в Яицкий городок, куда прибыл 22 ноября 1772 г. и остановился в доме казака Пьянова, как посоветовал ему Григорий Закладнов. Это было как раз тяжелое время для яицких казаков. 17 сентября 1772 г. закончила свою работу следственная комиссия по делу об убийстве генерала Траубенберга, и казаки ждали решения своей участи. По городу, между тем, ходил слух о том, что в Царицыне появился какой-то человек, который называет себя царем Петром Федоровичем. Когда, в разговоре наедине, Пьянов сообщил П. об этом слухе, последний решил воспользоваться им для осуществления своей заветной мечты - увести казаков за Кубань. П. подтвердил Пьянову слух и прибавил, что объявившийся человек действительно государь Петр Федорович, что он спасся раньше в Петербурге, а теперь в Царицыне, где поймали и замучили кого-то другого, Петр же Федорович ушел. На этом пока разговор и кончился. Далее начали говорить о положении казаков, причем П. называл себя купцом и обещал на выходе каждой семьи по 12 рублей. Когда Пьянов с удивлением слушал П. и недоумевал, откуда у него взялись такие деньги, которыми может располагать только государь, П., как бы невольно увлекаясь, сказал: "Я ведь не купец, я государь Петр Федорович; я то были в Царицыне, да Бог меня и добрые люди сохранили, а вместо меня засекли караульного солдата".



Далее П. рассказал целую басню о том, как он спасся, ходил в Польше, в Царьграде, был в Египте, а теперь пришел к ним, на Яик. Пьянов обещал поговорить со стариками и передать П. то, что они скажут. При таких обстоятельствах, совершенно случайно, П. принял на себя имя Петра III: до того времени ему никогда не приходило в голову назваться этим именем. Правда, на первых допросах П. показал, что мысль выдать себя за императора Петра III внушена ему раскольниками Коровкой, Кожевниковым и Филаретом; но, после очных ставок с ними, П., встав на колени, заявил, что он оклеветал этих людей. В Яицком городке П. пробыл с неделю, и вместе со своим спутником Филипповым, отправился обратно в Мечетную. По дороге Филиппов отстал и надумал рассказать все властям. Пугачева арестовали, отправили сначала в симбирскую провинциальную канцелярию, а затем в Казань, куда он и прибыл 4 января 1773 г. После допроса его посадили под губернской канцелярией в так называемых. "черных тюрьмах".



П. повел себя хитро, сказался раскольником и стал говорить, что он страдает без вины, за "крест и бороду". Раскольники приняли в нем участие. Узнав случайно, что в Казань прибыл заказывать иконы старец Филарет, П. сумел передать ему письмо, прося защиты и помощи. У Филарета в Казани был знакомый купец Щолоков, но он был как раз в это время в Москве. Уезжая в свой скит, Филарет оставил Щолокову письмо, но Щолоков отнесся довольно небрежно к просьбе Филарета и ничего не сделал в пользу П.



В это время, вследствие перестройки черных тюрем, П., вместе с другими колодниками перевели на тюремный двор, где колодники пользовались относительно большей свободой и под присмотром выпускались из тюрьмы для прошения милостыни. Сговорившись с бывшим купцом пригорода Алата, Парфеном Дружининым, П. отпросился к знакомому попу и убежал, вместе с Дружининым; с ним же убежал один из конвойных. а другого напоили мертвецки пьяным.



Побег П. произвел в Петербурге сильное впечатление; строго было предписано принять все меры к его поимке, но поймать его не удалось. Между тем П. направлялся к Яицкому городку, бросив по дороге своих товарищей, и пришел в умет к Оболяеву (Ереминой Курице). Пробыв несколько дней, П. был однажды вместе с Оболяевым в бане. Здесь Оболяев обратил внимание на оставшиеся у П. на груди после болезни знаки. П. сначала промолчал, но по выходе из бани заявил Оболяеву, что это царские знаки. Еремина Курица сначала отнесся к этим словам с недоверием, но, когда П. стал кричать на него, то сомнения у него рассеялись. С согласия П., Оболяев открыл Григорию Закладнову, что П. - никто иной, как император Петр III. Закладнов с улыбкой проговорил на это: "что за диво такое - конечно, Господь нас поискал". Как раз в это время в Яицком войске приводился в исполнение приговор по делу об убийстве Траубенберга и казаки были недовольны. Это создало благоприятную почву для распространения слуха о том, что Петр III жив. Рассказы о первом посещении П. Яицкого городка принимали легендарный характер. Несколько казаков решились ехать в умет к Оболяеву проверить слух об императоре. П. принял их с важностью, обласкал, обещал всяческие милости войску. "Я даю вам свое обещание, говорил он, жаловать ваше войско так, как Донское, по двенадцати рублей жалованья и по двенадцати четвертей хлеба; жалую вас рекой Яиком и всеми протоками, рыбными ловлями, землей и угодьями, сонными покосами безданно и беспошлинно; я распространю соль на все четыре стороны, вези кто куда хочет и буду вас жаловать так, как и прежние государи, а вы мне за то послужите верой и правдой".



Вообще П. обещал все то, о чем всегда мечтали яицкие казаки. Приезжавшие казаки были в полной уверенности, что П. - император. Сам он едва не попался в это время, отправившись в Малыковку в дом своего кума. Ему удалось уйти от погони и скрыться в Иргизских лесах. Еремина же Курица был арестован, и П. без него прибыл в Таловый умет, где его ожидали яицкие казаки: Чучков, Караваев, Шигаев, Мясников и Зарубин. Последний был известен под именем Чики, а впоследствии назывался графом Чернышевым.



Свидание произошло в степи; П. старался уверить казаков, что он император, но они все же сомневались, в особенности Зарубин. Результатом свидания было, однако, присоединение означенных казаков к самозванцу. Казаки эти знали, что П. не император. На сомнения Чики Караваев говорил: "пусть это не государь, а донской казак, но он вместо государя за нас заступит, а нам все равно, лишь бы быть в добре".



Позже Зарубин (Чика) прямо спросил Пугачева об его происхождении, и П., как показал Чика на следствии, сделал ему признание, что он действительно донской казак и что услышав по донским городам молву, будто император Петр Федорович жив и решил принять его имя. "Под его именем, продолжал П., я могу взять Москву, ибо прежде наберу дорогой силу и людей будет у меня много, а в Москве войска никакого нет". Это же признание П., по его собственным словам, сделал Караваеву, Шигаеву и Пьянову. "Итак" - замечает исследователь пугачевщины, Дубровин - "происхождение и личность П. для яицких казаков не имели никакого значения; им необходим был человек чужой среды, никому неизвестный в войске, человек такой, который, воспользовавшись уверенностью русского народа, что Петр III жив, провозгласил бы себя государем и возвратил войску яицкому все его права, привилегии и вольность".



После свидания в степи, возле Талового умета, принадлежавшего Ереминой Курице, казаки разъехались. Шигаева и Караваева П. послал в Яицкий городок за знаменами и оповестить войску о появлении Петра III, а сам с Зарубиным, Мясниковым и Чучковым отправился в степь, к Узени. По дороге они расстались: Чучков поехал на Узень, а Пугачев с Мясниковым и Зарубиным (Чикой) - через Сырть, степью, к Кожевниковым хуторам. Здесь П. приняли сначала с большим недоверием, но, при помощи сопровождавших его товарищей, это недоверие скоро рассеялось, и слух о появлении императора стал распространяться по хуторам. Из Кожевниковых хуторов П. отправился на Усиху. Его сопровождали 6 человек. Шигаев и Караваев, равно как и вся партия, их посылавшая, деятельно работали в пользу П. в Яицком городке и приготовляли знамена. В числе ревностных приверженцев П., был и казак Яков Почиталин, впоследствии первый секретарь самозванца.



Все происходившее не могло долго оставаться неизвестным старшине и коменданту Симонову: они отправили на р. Усиху отряд, чтобы схватить самозванца, но приверженцы П. успели известить его, и отряд не нашел его на прежнем месте. Вместе со своей свитой, всоставе которой был теперь и Почиталин, П. отправился на Бударинские зимовья в хут. Толкачева. Медлить теперь было нельзя.



По дороге, в поле, Почиталин, как единственный грамотный человек, написал первый манифест Пугачева. П. был неграмотен, не мог его подписать, но отговаривался какой то "великой причиной", которая будто бы до Москвы мешает ему подписывать бумаги собственноручно. 17 сентября 1773 г. в хут. Толкачеваманифест был прочитан перед собравшимися казаками, число которых достигло уже 80-ти человек. "И которые - говорилось, между прочим, в этом манифесте, - мне государю, амператорскому величеству Петру Федаровичу, винные были, и я государь Петр Федарович во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершин и до усья и землею, и травами и денежъным жалованьям, и свинцом и порахам и хлебным провиянътам, я, великий государь амператор, жалую вас Петр Федаровичь".... После этого развернули знамена и двинулись к Яицкому городку. По хуторам были разосланы гонцы собирать людей к государю. Так началась пугачевщина.

7. Презентация «А.С.Пушкин в Оренбургском крае»

8. Комментированное чтение отрывков из «Истории Пугачевского бунта»

9.Итог урока

Каким предстает Е.Пугачев в историческом труде Пушкина?