Урок по книге Л. Чуковской «Памяти детства»

Урок по книге Л. Чуковской «Памяти детства» 7 класс (2ч)

Цели урока:

• Познакомить с книгой Л.К. Чуковской «Памяти детства»;

• Напомнить детям о творчестве поэта и переводчика К.И. Чуковского

• Развивать навыки понимания художественного текста;

• Развивать речь учащихся.

Оборудование: на партах учащихся распечатанные отрывки из книги Л.К.Чуковской «Памяти детства», словарики новых слов, лепестки, листочки красного, жёлтого и зелёного цвета из самоклеющейся бумаги, презентация Power Point, проектор, ноутбук.

Словарик новых слов:

Инфантильный - детски-недоразвитый, свойственный младенческому возрасту.

Куоккала- до 1948 название посёлка Репино в Ленинградской области РСФСР.

Мемуары- разновидность документальной литературы, литературное повествование участника общественной, литературной, художественной жизни о событиях и людях, современником которых он был.

Попона- покрывало для лошадей и других домашних животных.

Правозащитник- лицо, отстаивающее права человека.

Чулан- отгороженная от сеней или комнаты кладовая, особ. для съестного; у крестьян это род клети, в просторных сенях, где лежит и запасная одежда, а летом спят;

1. Вступление

Ребята, сегодня мы с вами будем читать мемуары. Вы знаете, что это такое?

Мемуа́ры ( mémoires), воспоминания, то что сохранила память.

Прогнозирование результатов: «Ромашка» К серединке крепятся лепестки, с написанными ожиданиями. В конце урока нужно вернуться к ромашке: какие ожидания сбылись.

Сообщения теоретиков.

Это записки современников, повествующие о событиях, в которых автор мемуаров принимал участие или которые известны ему от очевидцев. Важная особенность мемуаров заключается в установке на «документальный» характер текста, претендующего на достоверность воссоздаваемого прошлого.

Мемуары отличаются тем, что в них на первый план выступает лицо автора, со своими сочувствиями и нерасположениями, со своими стремлениями. Очень часто принадлежат лицам, игравшим видную роль в истории, иногда занимая значительный период времени, например, всю жизнь автора, нередко соединяя важные события с мелочами повседневной жизни, мемуары могут быть историческим материалом первостепенной важности.

2. Слово учителя.

Вы, наверное, сейчас подумали, что это очень скучно. А давайте попробуем.

Но сначала почитаю вам знакомые стихи. А вы отвечайте, что это за стихотворение. (Слайд 2)

А посуда вперёд и вперёд

По полям, по болотам идёт.

И чайник шепнул утюгу:

"Я дальше идти не могу".

И заплакали блюдца:

"Не лучше ль вернуться?"

И зарыдало корыто:

"Увы, я разбито, разбито!"

Но блюдо сказало: "Гляди,

Кто это там позади?"

И видят: за ними из тёмного бора

Идёт-ковыляет Федора. («Федорино горе»)

У меня зазвонил телефон.

- Кто говорит?

- Слон.

- Откуда?

- От верблюда.

- Что вам надо?

- Шоколада.

- Для кого?

- Для сына моего.

- А много ли прислать?

- Да пудов этак пять

Или шесть:

Больше ему не съесть,

Он у меня еще маленький! («Телефон»)

Одеяло

Убежало,

Улетела простыня,

И подушка,

Как лягушка,

Ускакала от меня.

Я за свечку,

Свечка - в печку!

Я за книжку,

Та - бежать

И вприпрыжку

Под кровать!

Я хочу напиться чаю,

К самовару подбегаю,

Но пузатый от меня

Убежал, как от огня. («Мойдодыр»)

Подлетает к Пауку,

Саблю вынимает

И ему на всём скаку

Голову срубает!

Муху за руку берёт

И к окошечку ведёт:

"Я злодея зарубил,

Я тебя освободил

И теперь, душа-девица,

На тебе хочу жениться!"

Тут букашки и козявки

Выползают из-под лавки:

"Слава, слава Комару -

Победителю!" («Муха-цокотуха»)

Замяукали котята:

"Надоело нам мяукать!

Мы хотим, как поросята,

Хрюкать!"

А за ними и утята:

"Не желаем больше крякать!

Мы хотим, как лягушата,

Квакать!"

Свинки замяукали:

Мяу, мяу!

Кошечки захрюкали:

Хрю, хрю, хрю!

Уточки заквакали:

Ква, ква, ква!

Курочки закрякали:

Кря, кря, кря!

Воробышек прискакал

И коровой замычал:

Му-у-у!

Прибежал медведь

И давай реветь:

Ку-ка-ре-ку! («Путаница»)

Ехали медведи

На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд.

А за ним комарики

На воздушном шарике.

А за ними раки

На хромой собаке.

Волки на кобыле.

Львы в автомобиле.

Зайчики

В трамвайчике.

Жаба на метле...

Едут и смеются,

Пряники жуют. («Тараканище»)

И пришла к Айболиту лиса:

"Ой, меня укусила оса!"

И пришёл к Айболиту барбос:

"Меня курица клюнула в нос!"

И прибежала зайчиха

И закричала: "Ай, ай!

Мой зайчик попал под трамвай!

Мой зайчик, мой мальчик

Попал под трамвай!

Он бежал по дорожке,

И ему перерезало ножки,

И теперь он больной и хромой,

Маленький заинька мой!" («Доктор Айболит»)

Английская песенка

Жил на свете человек,

Скрюченные ножки,

И гулял он целый век

По скрюченной дорожке.

А за скрюченной рекой

В скрюченном домишке

Жили летом и зимой

Скрюченные мышки.

И стояли у ворот

Скрюченные ёлки,

Там гуляли без забот

Скрюченные волки.

И была у них одна

Скрюченная кошка,

И мяукала она.

Сидя у окошка.

А за скрюченным мостом

Скрюченная баба

По болоту босиком

Прыгала, как жаба.

И была в руке у ней

Скрюченная палка,

И летела вслед за ней

Скрюченная галка.

Я думаю, вы уже поняли, что автор всех этих стихов известный поэт и переводчик Корней Иванович Чуковский. А книга, с которой я хочу вас познакомить, это воспоминания его дочери Лидии Чуковской. (слайд 3)

Сообщения теоретиков.

Я родилась в Петербурге 11/24 марта 1907 года. Через пять лет наша семья переселилась в Куоккалу, дачную местность в тогдашней Финляндии. До 1917 года мы жили там постоянно, зиму и лето. Другом моего отца стал знаменитый художник Илья Ефимович Репин, тоже постоянно живший в Куоккале. К Илье Ефимовичу по средам, а к моему отцу по воскресеньям приезжали из Петербурга художники, писатели, актеры, поэты, историки литературы и публицисты. Девочкой я встречала у нас в доме Шаляпина, Маяковского, Н. Евреинова, Леонида Андреева, Владимира Короленко. (слайд 4)

Лидия Корнеевна Чуковская (1907-1996) - прозаик, поэт, публицист, правозащитник. Над воспоминаниями об отце, скончавшемся в 1969 году, Лидия Корнеевна начала работать в 1970-е годы. Книга написана в 1971 году. (Слайд 5)

9 января 1974 года Чуковская была исключена из (это решение было отменено в феврале 1989 года), на её публикации в СССР был наложен полный запрет (до 1987 года).

Ей ставили в вину публикацию книг и статей за границей, радиопередачи BBC, «Голоса Америки» и «Немецкой волны», статью «Гнев народа», в которой она возмущалась организованной травлей Б.Л.Пастернака, А.И.Солженицына и А.Д.Сахарова. Об этом Л.К.Чуковская рассказала в книге «Процесс исключения» (1979). Чуковской принадлежат мемуары «Памяти детства: Воспоминания о Корнее Чуковском» (1971), автобиографический очерк «Процесс исключения» (1978). Она создала мемориальный музей «Дом Чуковского в Переделкине».

Слово учителя

Со страниц книги смотрит маленькая Лида Чуковская. Такой и видит Лидию Корнеевну читатель книги. (слайд 6) Читая и перечитывая книгу ее воспоминаний, мы не встречаемся со "взрослой" писательницей, "взрослой" судьбой, "взрослой" памятью,- будто и не воспоминания это совсем, а "настоящее время", увиденное и воссозданное ребенком.

Подзаголовок: "Воспоминания о Корнее Чуковском". Конечно, в центре мироздания семьи Чуковских находился отец, однако воспоминания дочери воссоздают и ее собственный облик, и облик - образ - семьи в целом, а детей - в особенности. "Я пишу не биографию Корнея Ивановича,- замечает Лидия Корнеевна.- Я пишу свое детство, а оно было создано им". Отец строил мир семьи и мир вокруг семьи: духовный и даже материальный мир Куоккалы: достраивает и чинит дом, ограды, плотины, оберегает лес от нашествия моря... Отец учит сам и нанимает учителей, придумывает смешные тексты для перевода на английский, решает за дочку задачи по математике, поскольку "он не ставил себе целью обогащать нас познаниями, а всего лишь счастьем". Отец существует сам в мире стихов и погружает детей в стихию поэзии - не объясняя, не обучая, просто - живя и читая стихи всегда, при любых, самых невероятных обстоятельствах. Отец - лучший, искреннейший товарищ по играм: "он был нашим предводителем, нашим командиром в игре, в ученье, в работе, капитаном на морских прогулках и в то же время нашей любимой игрушкой". Отец - человек, сам себя создавший, "кухаркин сын", изгнанный из гимназии,- заработавший не просто популярность, известность, славу, но обожание многих поколений читателей...

Самое главное, наивысшее достижение К. Чуковского - его книги для детей - родились во многом из игр с собственными детьми, из выдумок для них.

В игре отец приучал детей к посильному физическому труду. Игру привносил и в обучение их английскому языку, придумывая для перевода такие, например, русские тексты: "Пестрая бабочка, вылупившись из куриного яйца, угодила прямо в тарелку старому холостяку... Старая дева, объевшись замазкой, упала в пруд". Дети переводили "подобную ахинею верстами" и приходили от нее в восторг. Но отец был и суров, когда обнаруживалось нерадение. Сам великий труженик, великий самоучка, он страстно ненавидел всякое безделье, убивание времени.

"Моим детям посчастливилось: они с малых лет дышали воздухом искусства", - сказал Корней Иванович много лет спустя одной посетительнице. Воспитание искусством. Воспитание любви к нему и искреннего уважения к людям, творящим его. И все в игре, в беседе, во время лодочных прогулок в Финском заливе. Ему принадлежит фраза:

- Когда читают стихи, перебивать можно только в одном случае: если загорелся дом! Других причин я не знаю!

У вас на столах распечатанные отрывки из этой книги.

1. «В молодости был он горяч и несдержан - и из-за плохо выученных слов случалось ему и по столу кулаком стукнуть, и выгнать из комнаты вон или даже - высшая мера наказания! - запереть виноватого в чулан.

Тут уже не пахло игрой. Тут уж было искреннее отвращение.

- Убирайся! - кричал он мне, когда я отвечала с запинкою, не сразу. - Только б лентяйничать и в постели валяться! Я сегодня с пяти часов утра за столом!

(Ему действительно нередко случалось ночи и дни напролет просиживать за письменным столом, и чужое безделье вызывало в нем презрительный гнев. Увидев, что мы слоняемся без толку, он мигом находил нам занятие: обертывать учебники разноцветной бумагой, ставить по росту книги на полках у него в кабинете, полоть клумбы или, открыв окно, выхлопывать пыль из тяжелых томов. Чтобы не валандались, не лоботрясничали.)

Отсутствие в нас аппетита к английскому ставило его в тупик и раздражало безмерно. Он воспринимал это как личную обиду.»

Как вы считаете, личный опыт помогал К.И. воспитывать своих детей?

А можно ли добиться успехов в любом деле, не прилагая больших усилий?

(Слайды 7,8,9)

2. "Разбуженная моя память оказывается на удивление инфантильной. В именитых людях, посещавших наш дом, она сохранила черты не основные, а побочные, не главные, а случайные. Не те, какие в прославленном человеке интересны взрослому, а те, какие в каждом прохожем интересны ребенку... Помню моторную яхту, которая никак не могла пристать к нашему берегу: мелко! и матроса в бескозырке с золотой ленточкой, и лодку, которая была спущена с яхты и называлась шлюпкой, и человека в белом свитере и с биноклем через плечо, о котором я слышала столько разговоров кругом: Леонид Андреев. Но я на него еле взглянула. Гораздо больше занял меня матрос. Тельняшка. Трепещущая на ветру ленточка с золотыми буквами «Дальний». Первый мотор и первый матрос в жизни. Звук мотора, стучащий, мертвый, чуждый плеску волн, синеве, тишине.

Помню день, когда Корнея Ивановича навестил гостивший в «Пенатах» Шаляпин. Пения его слышать мне не довелось; но, когда он поднимался в кабинет на второй этаж, я в недоумении глянула в окно: мне показалось, там, в саду, зашумели деревья. Это он напевал себе под нос, поднимаясь по лестнице. Поразило меня, что он не только шире в плечах, крупнее, огромнее нашего отца, но и выше его на целую голову. «Полтора папы». В кабинете за ними закрылась дверь, и прямо носом в дверь уткнулась, застыла собака: широкогрудая, зубы наружу и в попоне с бубенчиками. Она ни на секунду не отходила от двери, за которой скрылся хозяин. Я впервые видела собаку в попоне… Она была противная, хрипела, сопела… У Шаляпина был лакей-китаец; первый мой китаец в жизни: с длинной косой, в шароварах. Он обращался со мной изысканно вежливо, как со взрослой дамой, чем очень меня конфузил; а Коле дарил китайские марки для альбома. Мы то и дело бегали к нему в репинскую дворницкую, влекомые желтым лицом, косой, шароварами, поклонами.

В Андрееве более всего поразил меня матрос и моторка, в Шаляпине - китаец и собака с бубенчиками. И матрос, и моторка, и собака - были впервые в жизни. Правда, и Леонид Андреев и Шаляпин были тоже впервые, но в них-то что особенного? Писатель, артист, значит, люди как люди, заурядные, обыкновенные, привычные. А вот матрос! А вот лакей, да еще китаец! Это - невидаль. Что же касается всесветной известности Андреева, Репина или Шаляпина, то, к счастью, «воздух искусства» оставлял нас детьми и не учил пялить глаза на знаменитостей. Понятие славы было невнятно нам. Да и знаменитости умели вести себя так, будто им решительно ничего не ведомо о собственной славе.

Разумеется, Корней Иванович был доволен, что присутствие Леонида Андреева или Шаляпина не заставляло нас чувствовать себя какими-то особенными: «а у нас Шаляпин был!» Он ведь так и хотел: «дети как дети». Для этого, чтобы мы оставались детьми, были и шарады, и лодка, и босоногость, и городки, и лыжи, и путешествия. И в то же время, как я понимаю теперь, он, преклонявшийся перед талантом, был несколько смущен и даже шокирован, убеждаясь, что изобилие знаменитостей, постоянно посещавших наш дом, делало их в наших глазах заурядными. Стирало с них чудесность. Мы утрачивали ощущение счастья в их присутствии - ощущение, какого сам он не терял никогда.»

Беседа по вопросам:

А как вы считаете, правильно ли, что Лида Чуковская запомнила не знаменитого артиста и писателя, а лодку с матросом и китайца с собакой?

(Здесь не может быть правильно или неправильно, т.к. это ребёнок и он запомнил то, что произвело на него впечатление, больше всего поразило. Тем более, если пения артиста она не слышала и книги взрослого писателя не читала.)

А мысль, выраженная в последнем, четвёртом абзаце, как вам кажется, принадлежит маленькой Лиде или Лидии Корнеевне? Почему вы так решили?

(Это размышления взрослого человека, т.к. он может анализировать, сравнивать, видит мотивы поведения других людей).

Нынешняя Л. Чуковская не поправляет себя, тогдашнюю, свою "инфантильную память"; продолжает воспоминания о великих и знаменитых людях с любовью, с пониманием "величия", с удивительной точки зрения. Может быть, все взрослые в кругу Корнея Ивановича чувствовали необходимость игры, открывали в себе способность вернуться в детство - в отличие от самого Корнея Ивановича, который, похоже, никогда и не ощутил себя вполне взрослым.

Читаем следующий отрывок:

3. «Но тут на нас надвигается опасность. Такая грозная, что мы немедленно забываем о «елочке».

Собачища. Бегает взад и вперед вдоль забора и рвется на волю.

Разумеется, мы хорошо знаем всех окрестных собак, финских и русских, включая репинского одноглазого пуделя Мика, но этого пса видим впервые. Наверное, чей-нибудь дачный, а дачников мы вообще не терпим. Сами-то мы причисляем себя к местным. Мы не бежим в Петербург, чуть только начинается осень, дожди, бури. Мы все умеем, что и здешние ребята: и в ножички, и в камешки, и зимою на лыжах, и летом грести, и плавать, и ходить босиком; мы и по-фински понимаем немного и можем сказать: «идемте купаться!» или «дождь», а дачники не понимают ни слова - и, главное, они всего пугаются. Босиком? Нельзя, простудишься. В ножички? Нельзя, руку порежешь. Купаться - утонешь, ай-ай-ай, нельзя! Моря боятся так, что когда наш капитан пригласил одну дачную девчонку с нами на лодку и сказал ей: «Ты сядешь на дно», она вообразила: на морское дно! И ревела до тех пор, пока мы не повернули к берегу и он не отнес ее на руках к гувернантке. И все у них неприлично. В одних трусиках купаться - неприлично. Надо в костюме. По заборам или деревьям лазить - неприлично. С финскими детьми - неприлично… А это прилично: привезти собачищу, которая так усердно сторожит их дачу, что норовит кинуться на ни в чем не повинных прохожих?

Дачники - трусы. Всего боятся, а более всего, чтобы их не обокрали. Вот и привезли сторожа.

Но на этот раз струсили мы, не они.

Мимо пышного цветника возле трехэтажной дачи, вдоль только что окрашенною забора, туда и назад носится со злобным лаем собака. Ищет лазейку, чтобы вырваться на улицу и искусать нас. Как будто мы воры какие-нибудь и собираемся украсть ее цветы! Мы торопливо идем вдоль забора со своими кульками. Он впереди. Хочется не идти, а бежать. Но он не велит. Главное, говорит он нам тихим голосом, не бежать. И делать точно то самое, что станет делать он. Чуть только скомандует: раз, два, три!

А собачища, глядите-ка, не нашла лаза и быстрыми лапами роет его себе сама. Земля летит из-под лап, словно брызги.

Проклятый забор! Как долго он тянется. Так бы и побежал со всех ног, но - нельзя. Вырвалась!

- Бросайте кульки! - командует он.

Бросаем. В сухую канаву летят конфеты, печенье, сахар, мыло…

А она со всех ног несется навстречу большими прыжками. Не собака, тигр какой-то!..

Ох, как меня тянет бежать! Я вцепляюсь ему в одну руку, Боба в другую.

- Раз, два, три! Делайте то же, что я!

Он отталкивает наши руки и опускается на четвереньки в пыль.

И мы рядом с ним.

Все семеро на четвереньках: он, да Боба, да Коля, да я, Матти, Ида, Павка.

- Гав, гав, гав! - лает он.

Мы не удивляемся. Удивляется насмерть собака.

- Гав, гав, гав, - подхватываем мы.

Собака, словно в нее запустили камнем, поджав хвост, бежит прочь. Наверное, впервые в своей собачьей жизни она увидела четвероногих людей. Мы долго еще продолжаем лаять - долго еще после того, как он поднялся, отряхивая ладонями штаны, а собака на брюхе уползла в сад и забилась под зеленое крыльцо.

Ему не сразу удается унять нас. Оказывается, это такое наслаждение - лаять на собак!»

Беседа по вопросам.

Как вы думаете, почему собака «удивляется насмерть»?

Скажите, легко ли взрослому вести себя по-детски? Зачем это нужно?

Какое впечатление производит на детей это приключение?

Какое счастье быть детьми такого отца, какое, кажется, безмятежное детство им уготовано! Однако именно в этот "безоблачный" период Корней Иванович страшно мучился из-за обострения своей хронической бессонницы, "бессоннейшей бессонницы". Болезнь его изменила весь домашний уклад, образ его жизни, а маленькая Лида стала сиделкой, сестрой милосердия, поскольку только ее многочасовое чтение у постели отца могло его усыпить. Ее восторженная любовь к отцу обрела особую, недетскую глубину и силу - силу активного сочувствия.

4. "Никто никогда в жизни не возбуждал во мне такого острого чувства жалости, как - с детства! - мой здоровый, избалованный успехом, удачливый, веселый отец". "А сколько раз бывало: уснул; я умолкла - не шелохнулся; я задула свечу - спит; я дошла до двери - похрапывает; я вышла и для порядка стою минуту уже за дверью… И вдруг:

- Ха-ха-ха! - искусственно-веселый смех, смех отчаяния из-за дверей. - Она воображает, что я сплю. Ну, иди, иди, дурочка, тебе пора, тебе спать хочется…

Я возвратилась и умолила его позволить мне почитать еще немножко, а о сне я и думать не могу - совсем не хочется, как будто день или утро.

Он позволил. Он так боялся остаться один! Я читала еще около часа. Он уснул и спал всю ночь до утра… Такое мне выпало счастье!"

Беседа по вопросам:

В чём видит свою цель маленькая девочка?

Действительно ли она помогает отцу?

На восьмом десятке, белоснежно-седая, в стихах к давно умершему отцу она по-прежнему мечтала об этом счастье - служить, сторожить, хотя бы тень заслонить - хотя бы тенью:

Я еще на престоле, я сторожем в доме твоем.

Дом и я - есть надежда, что вместе мы,

вместе умрем.

Ну, а если умру я, а дом твой останется жить,

Я с ближайшего облака буду его сторожить.

Похоже на детский рисунок...

5. «Но не успеваем мы сделать и десяти шагов, как происходит нечто странное. В отца моего словно вселяется бес. Корней Иванович вдруг срывает с моей руки перчатку и бросает ее далеко в сугроб, к кольям чужого забора.

- Тебе Репин протягивает руку без перчатки, - кричит он в неистовстве, - а ты смеешь свою подавать не снявши! Ничтожество! Кому ты под нос суешь рукавицу? Ведь он этой самой рукой написал «Не ждали» и «Мусоргского». Балда!

Я, как няня Тоня, начала реветь.

Я, как няня Тоня, не понимаю, в чем моя вина. Репин со мной поздоровался. Я подала ему руку и ответила «здравствуйте». Откуда мне знать, что в перчатке нельзя? Мне этого раньше не говорили. А это был тот самый, обыкновеннейший Репин, который рассказывал мне про белку, и всегда угощал нас с Колей конфетами, когда мы приносили ему письмо от папы, и позволял бегать по лесенкам у него в доме. Репин, просто Репин. За что же?

Несправедливо!

И чего это они там не ждали! И кто такой Мусоргский?

Наверное, Корней Иванович был в своем гневе несправедлив, не прав, и уж во всяком случае непедагогичен. Гораздо правильней было бы с его стороны просто объяснить мне - спокойно, весело, полунасмешливо, как он это великолепно умел, что дети, здороваясь со взрослыми, должны всегда снимать перчатку. Ведь объяснил же он Коле, раз и навсегда, без всякого крику, что мальчик, переступая порог любого дома или здороваясь на улице с любым человеком, должен прежде всего снять шапку. Зачем же тут надо было на меня кричать? Да еще, проваливаясь в снег по пояс и принеся перчатку от забора, колотить меня ею изо всех сил по плечу, будто бы стряхивая снег, а на самом деле от непрошедшей злости?

Но как я благодарна ему теперь за эту неправоту, за эту несправедливо нанесенную мне обиду!

За этот поучительный гнев, которым он разразился, когда ему почудилось, будто я с недостаточным уважением прикоснулась к руке, протянутой мне искусством!»

Почему взрослая Лида Чуковская благодарна своему отцу за этот урок?

Никакие бедствия и утраты не состарят человека, не научившегося изменять своим чувствам. Лидия Корнеевна так и не разгадала главную тайну взрослых: зачем лгут, мучают, убивают. Потому что добрая, умная и храбрая девочка из замечательной семьи стала взрослой, не изменив себе, всю жизнь по мере сил пытаясь изменить неправедное в окружающей жизни, детской или взрослой.

А теперь поработаем в парах. В отрывке №6 я попрошу вас выделить, каким критериям должна соответствовать литература для детей.

6. «Сделавшись профессиональным детским писателем, выступая перед сотнями и тысячами детей с самых разнообразных эстрад, общаясь с ними в школах, больницах, санаториях, детских садах и библиотеках, читая им своё и чужое, Чуковский с большой точностью установил возрастные рамки в восприятии литературы...Скучно - нескучно» - это было для него одним из основных критериев. Критерием, конечно, не единственным. (Мало ли написано книг с острозакрученной фабулой, «занимательных», но бездушных, бездарных, неодухотворённых и своею неодухотворённостью заглушающих понимание жизни? Заглушающих рост души? А уж пониманию искусства они не только не учат - уводят от него.)
«Скучно - нескучно» - критерий не единственный, но обязательный.
Возраст - ступенька. Каждой возрастной ступени должно соответствовать своё искусство. Корней Иванович мечтал о возведении лестницы, которая приводила бы растущего человека к «Евгению Онегину».
Что и в каком порядке должен читать растущий человек, с какой на какую переходить ступеньку (сам и с помощью взрослых), чтобы, скажем, к четырнадцати, пятнадцати, шестнадцати годам онегинская строфа не затрудняла, не отпугивала, а пленяла его? Чтобы со ступени на ступень росло, наполнялось новым смыслом его понимание Татьяны, Онегина, быта тогдашней деревни и тогдашней Москвы, творчества Пушкина, русской истории, русской поэзии?»

Одна из постоянно ощущаемых болевых точек Чуковского, которую Лидия Корнеевна называет "родной ему болью", - это трагическая тема "расправы с гением и талантом, учиняемая сплоченной и могучей бездарностью". Пушкин, Лермонтов. А сколько потом было расправ уже при жизни Корнея Ивановича: расправа царского суда с великим языковедом И. А. Бодуэном де Куртене, а в советское время - от расправы с Гумилевым до расправы с Пастернаком, Бродским, Синявским и Даниэлем, Солженицыным. Да, эпоха сильно позаботилась, чтобы "родная боль" не проходила...

Слово учителя

Л. К. Чуковская - человек, осознававший свою неразрывную связь с культурой, традициями русской литературы. Для нее процесс созидания, хранения, сбережения памяти - это один из важных путей спасения через преодоление временного; желание запечатлеть свою боль, разделив ее со всеми, осознавая свою боль как всечеловеческую.

- "Память драгоценное сокровище человека, без нее не может быть ни совести, ни чести, ни работы ума… Память о прошлом надежный путь к настоящему" (Лидия Чуковская).

Рефлексия

Каждый оценивает результат урока: красный - не доволен, сделал не все, что мог; желтый - можно и лучше; зеленый - полностью доволен. Листочки наклеиваются на плакат с изображением светофора, затем идет обсуждение и намечается дальнейшая стратегия.

Список использованных источников:

http://ru.wikipedia.org/wiki/

Елена Куранда
Р. Харламова
Самуил Лурье
Эр. Хан-Пира