Коваленко Инна Вячеславовна,

методист МКОУ ДОД «Центр детского творчества»

с. Грачёвка Грачёвский район, Ставропольский край

Литературно - музыкальная композиция

для 5 -7 классов «Дети войны».

(маленькая табуретка, оформленная под большой камень, на которой сидит девочка. Фонограмма «Шум морского прибоя».)

Ира: Она любила рисовать. Сидя на каменистом пляже, она ждала волну, большую-пребольшую, и старалась запомнить её, а потом зарисовывала в тетрадку с загнутыми уголками. Может быть, она стала бы художником. А может быть врачом. Или инженером. Она была добрая, веселая, сообразительная девочка. Никто ещё не знал, что она станет мужественной, отважной, юной разведчицей.

Вика. А мы не стали памяти перечить

И, вспомнив дни далёкие, когда

Упала нам на слабенькие плечи

Огромная, не детская игра.

Года идут, но эти дни и ночи

Придут не раз во сне тебе и мне.

И, пусть мы были маленькие очень,

Мы тоже победили в той войне.

Ира:

Во время Второй мировой войны на Земле погибло тринадцать миллионов детей! Что есть у Земли дороже детей? Что есть у любого народа дороже? У любой матери? У любого отца? Война стала общей трагической биографией целого поколения детей. Детей Войны.

Маргарита. Была земля и жёсткой и метельной,

Была судьба у всех людей одна.

У нас и детства не было отдельно,

А были вместе - детство и война.

И нас большая Родина хранила,

И нам Отчизна матерью была.

(колокольный звон)

Ира. Солнечным утром 22 марта 1943 года большой отряд фашистских карателей плотным кольцом окружил белорусскую деревню Хатынь. Семьдесят пять детей Хатыни приняли мученическую смерть в огне…

Рузанна. Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля...
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, -
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук...
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама...

Вика Доманова. Среди сугробов и воронок
В селе, разрушенном дотла,
Стоит, зажмурившись ребёнок -
Последний гражданин села.
Испуганный котёнок белый,
Обломок печки и трубы -
И это всё, что уцелело
От прежней жизни и избы.
Стоит белоголовый Петя
И плачет, как старик без слёз,
Три года прожил он на свете,
А что узнал и перенёс.
При нём избу его спалили,
Угнали маму со двора,
И в наспех вырытой могиле
Лежит убитая сестра.
Не выпускай, боец, винтовки,
Пока не отомстишь врагу
За кровь, пролитую в Поповке,
И за ребёнка на снегу.

Ира. Кто возвратит детство ребенку, прошедшему через ужас войны? Что помнит он? Что может рассказать? Должен рассказать!

Ангелина.

От голода не мог и плакать громко,
Ты этого не помнишь ничего,
Полуживым нашли тебя в обломках
Девчата из дружины ПВО.
И кто-то крикнул: «Девочки, возьмёмте!»
И кто-то поднял бережно с земли.
Вложили в руку хлеба чёрствый ломтик,
Закутали и в роту принесли.
Чуть поворчав на выдумку такую,
Их командир, хоть был он очень строг,
Тебя вписал солдатом в строевую,
Как говорят, на котловой паёк.
А девушки, придя со смены прямо,
Садились, окружив твою кровать,
И ты вновь обретённым словом «мама»
Ещё не знал, кого из них назвать.

Ира.

Дети военной поры могут рассказать, как умирали от голода и страха. Как в десять, только встав на ящик, дотягивались до станков, и работали по двенадцать часов в сутки. Как усыновляли их чужие люди. Как, увидев после войны первый батон, не знали, можно ли его есть, потому, что за четыре года забыли, что такое белый хлеб.

Даниил.

Глаза девчонки семилетней
Как два померкших огонька.
На детском личике заметней
Большая, тяжкая тоска.
Она молчит, о чем ни спросишь,
Пошутишь с ней, - молчит в ответ.
Как будто ей не семь, не восемь,
А много, много горьких лет.

Ира. Одним из самых страшных преступлений нацистов является заточение и истребление бесчисленного множества детей в концентрационных лагерях на территории Германии и в захваченных странах.

Вика Семенихина. Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились - мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины...
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что - обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин "идеи" были,
Мужчины мучили детей.

Миша Киладзе.

Занесенный в графу
С аккуратностью чисто немецкой,
Он на складе лежал
Среди обуви взрослой и детской.
Его номер по книге:
"Три тысячи двести девятый".
"Обувь детская. Ношена.
Правый ботинок. С заплатой..."
Кто чинил его? Где?
В Мелитополе? В Кракове? В Вене?
Кто носил его? Владек?
Или русская девочка Женя?..
Как попал он сюда, в этот склад,
В этот список проклятый,
Под порядковый номер
"Три тысячи двести девятый"?
Неужели другой не нашлось
В целом мире дороги,
Кроме той, по которой
Пришли эти детские ноги
В это страшное место,
Где вешали, жгли и пытали,
А потом хладнокровно
Одежду убитых считали?
Здесь на всех языках
О спасенье пытались молиться:
Чехи, греки, евреи,
Французы, австрийцы, бельгийцы.
Здесь впитала земля
Запах тлена и пролитой крови
Сотен тысяч людей
Разных наций и разных сословий...
Час расплаты пришел!
Палачей и убийц - на колени!
Суд народов идет
По кровавым следам преступлений.
Среди сотен улик -
Этот детский ботинок с заплатой.
Снятый Гитлером с жертвы
Три тысячи двести девятой.

(дети вносят свечи, выстраиваются полукругом)

Соня. Все переменится вокруг.
Отстроится столица.
Детей разбуженных испуг
Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,
Избороздивший лица.
Сторицей должен будет враг
За это поплатиться.

Настанет новый, лучший век.
Исчезнут очевидцы.
Мученья маленьких калек
Не смогут позабыться.

(свечи задуваются)

Ира.
Она любит рисовать. Сидя на каменистом пляже, она ждет волну, большую-пребольшую, и старается запомнить её, а потом зарисовать в тетрадку с загнутыми уголками. Может быть, она станет художником. А может быть врачом. Или инженером. Она добрая, веселая, сообразительная девочка.

И все ее мечты обязательно сбудутся, потому что над её головой мирное голубое небо и светит солнце.