Статья. Советская интеллигенция в России 1990-х гг.

Советская интеллигенция в России 1990-х гг.

Русская интеллигенция всегда была в России довольно изолированной социальной группой. На интеллигентов смотрели с подозрением не только официальные власти, но и «простой народ», не отличавший интеллигентов от «господ». Особой темой дискуссий начала ХХ века стало место интеллигенции в социальной структуре общества. Многие говорили, что интеллигенция не представляет собой никакой социальной группы и не относится ни к какому классу, являясь элитой общества. Рассматривали интеллигенцию и в рамках классового подхода. Одни считали, что к интеллигенции относятся люди из разных классов, но при этом они не составляют единой социальной группы. Наиболее распространенными вариантами были утверждения, что интеллигенция является частью класса буржуазии или пролетарского класса. Наконец, третьи вообще выделяли интеллигенцию в особый класс, называя их «средним классом».

Российский средний класс - это не миф и не богатые люди, а успешные люди, которые полагаются на себя. Если сравнивать средний класс России и Запада, то мы увидим большие различия. На Западе удельный вес людей, называемых средним классом, составляет практически 80 %, их считают каркасом общества, а в России таких людей насчитывается лишь 20% от всего общества. Среднего класса в России как группы не только мало, но она и не увеличивается. Средний класс как группа представляет собой некоторое количество активных граждан, часть из них трудятся на государство, другие представляют частный сектор производства товаров и услуг.

Мы можем сделать вывод, что в России средний класс подвергался дискредитации и получил отрицательный имидж в глазах основного населения. Это, заметим, внесло большую путаницу в само понятие «средний класс».

Средний класс населения страны рассматривают как наиболее стабильную экономически и политически часть общества. В демократической модели рыночного общества, куда стремилась Россия, средний класс представлял собой стабильную, сильную группу. Если составить график соотношения между бедным, богатым и средним классом, то мы можем увидеть, что средний слой занимает высшее место в этом графике. Но если рассматривать в целом, то Россия со своими 10% занимала последнее место среди таких стран как США, Японии, Франции, в которых средний класс составлял чуть больше половины населения страны.

Полагают, что средний класс в обществе занимает промежуточное положение между другими слоями населения. В современных развитых странах существуют различия в среднем классе: «старые» средние слои населения представляют собой частных собственников в сфере мелкого и среднего бизнеса, «новые» средние слои включают таких представителей как менеджеры, высококвалифицированные рабочие и служащие. В этих странах идёт рост «новых» слоёв населения среди средних слоёв социальной структуры.

Социологи в своих работах опираются на данные групп трудовой деятельности среднего класса: профессиональную деятельность; группу, адекватную капиталу; научно- техническую; группу мастерства; группу работы в офисе; группу мелкого предпринимательства. Анализируя такую типологию, можно сказать, что средний класс состоящих в группе профессиональной деятельности, в группе адекватной капиталу и в группе научно-технической включает в себя работников, входящих в группу работы в офисе и в группу мелкого предпринимательства. Таким образом, мы можем предположить, что в России средний класс мог быть преобразован из массовых слоёв населения, владеющих собственностью в результате приватизации, однако поляризация общества на бедных и богатых развенчивает такое предположение. Крупные собственники, представители теневого бизнеса обогатились, а положение среднего класса наоборот ухудшилось. Из этого очевидно, что обогащение одних слоёв населения шло за счёт обнищания других. Следует отметить, что у отечественных социологов в качестве показателей отношения к среднему слою использовался индикатор уровня доходов. В России с таким доходом было около 15 % населения.

Отмечено, что в отмирающей классовой структуре трудно было определить зарождение нового среднего слоя, включавшего в себя такие показатели как: уровень благосостояния, определяющий уровень жизни; уровень образования и культуры, позволяющий занимать и выполнять работу на высоком уровне; социально - психологические установки; престиж трудовой деятельности и образа жизни, круга общения в целом.

Россияне в начале 1990-х гг. под влиянием произошедших сдвигов в стране предпочитали заострять своё внимание не на терминах равенства, социальной справедливости, а на конкретных проблемах, таких как невыплата заработной платы, или требуя навести порядок в стране. Россия опиралась в то время на интеллигенцию, т.е на просвещённые слои населения, а не на массы рабочих и служащих.

Многие социологические опросы в 1999 г. утверждали, что разделение в стране на богатых и бедных не должно иметь места, лишь около 30 % опрошенных склонялись к тому, что залог богатой страны - это богатые граждане. Многие отечественные и зарубежные исследователи писали, что справедливость в государстве является главным критерием всех социальных законов. Справедливость отношений между людьми и побуждает исполнять свои обязанности перед обществом, соблюдая общепринятые правила и нормы. Если в представлении граждан о справедливости присутствуют нотки либерализма, то у российского общества есть шанс стать либеральной страной со всеми вытекающими последствиями или, наоборот, не стать, если некоторые приверженцы реформ «откажутся от лицемерной и лживой задачи социально справедливо регулировать отношения между своими гражданами». Либерализм несовместим с отказом от идеи справедливости в общем, так же как и западный либерализм несовместим с коммунистической версией о справедливости. То же самое можно говорить и о понимании прогресса. Особенно неважно в переходную эпоху, готово ли общество к прогрессу, само понятие «прогресс» отодвигается на задний план. У россиян преобладает мышление, построенное на ценностях общества, в котором они живут, при котором отсутствует какая - либо политическая культура в отношении частной собственности. Такое мышление присуще только законам этатизма, а не либерализма. Для такого общества существует приоритет только государственной собственности. Вот поэтому и реформы начала 90-х ознаменовались переломом в мышлении и осознанием необходимости построить либеральное мышление на этих руинах.

Кремлёвская элита, увлекаясь созданием рыночных отношений, забыла направить свои усилия и на развитие основ (фундамента) российского общества. Мы уже знаем, что «шоковой терапией» ни свободного рынка, ни гражданского общества не построишь. Если задаться вопросом о построении гражданского общества, то ответы меняются в России постоянно. В 90-х гг. понятие «гражданское общество» было введено в политический лексикон страны. Это было необходимо для формирования экономических и политических реформ. Позднее бытовало мнение, что гражданское общество в том или ином виде уже существовало ещё в позднетоталитарном периоде.

Относительно существования гражданского общества в России высказываются самые разные мнения, и многие склонны сомневаться в его существовании. Некоторые говорят, что гражданское общество есть, другие, что общество в процессе становления, а третьи - что его не существует вообще. Россияне не очень доверяют властям, а гражданское общество есть доверие людей друг к другу и доверие к властям. Межу тем, социально-политическую активность среднего класса связывают с развитием гражданского общества. Некоторые считали, что в России есть гражданское общество, но оно не имеет силы, и власть гораздо сильнее в сравнении с ним. По мнению И. Клямкина, в России возрастает гражданское общество, но влияния оно не имеет. На протяжении всех 1990-х гг. условия для существования гражданского общества то улучшались, то ухудшались.

Гражданское общество - это такое общество, где существуют и частные интересы, и политическая самонадеянность граждан, и независимая судебная система, вне зависимости от того, кто находится у власти. Когда самостоятельная структура (частное лицо) делает что-то лучше, чем государство, доверие к гражданскому обществу возрастает, а если народ перестаёт просить у власти, а начинает требовать, тогда наступает время гражданского общества. Гражданские структуры создаются не по принуждению, а по согласию, если гражданское общество создаётся для решения государственных проблем, то государства, как такого, не существует. Следует вывод, что государство может как помогать гражданскому обществу, так и требовать. Именно взаимодействие гражданского общества с властью страны обусловило многие особенности советской системы начала 90 -х гг. и последующих за этим процессов.

«Структуры гражданского общества создаются с целью удовлетворения многообразных потребностей людей по преимуществу спонтанно снизу, а не конструируются сверху, по приказу государства. Субъекты, составляющие гражданское общество (индивиды, коллективы), юридически независимы друг от друга и взаимодействуют как свободные и равные партнёры. Гражданское общество «сцепляют» горизонтальные кооперационные связи, как правило, не знающие зависимости «веление (команда) - подчинение».

Как выше сказано, что интеллигенция ассоциируется у нас со «средним классом», но социально-экономические и политические реформы в корне изменили сущность этого понятия. Прекращение или частичное финансирование в 90-е г. науки, образования, культуры, привело к тому, что стала размыто восприниматься советская интеллигенция, упал престиж интеллектуальной работы, порождая всё более маргинальное общество. Например, в 1990-е гг. сократилось численность научно-педагогических работников, а известная нам интеллигенция приобрела совсем другой статус в истории российского общества. Интеллигенция всё более прогрессировала по другим направлениям. Люди, представляющие этот класс общества, уходили во властные структуры, становились чиновниками, бюрократами, уходили в коммерческие структуры, становясь банкирами, бизнесменами, руководителями акционерных обществ, т.е «новые богатые» пополняли ряды интеллигенции в определённом понятии. Из науки в другие структуры перешло около 90 тыс. человек. Произошла большая «утечка умов» за границу. Многие в перестроечные года эмигрировали за границу, коснулась эмиграция и учёных, писателей, деятелей культуры и многих других людей. По исследовательским данным, в Израиль эмигрировало около 30 тыс. учёных из бывшего Советского Союза, а в США подалось около 31 тыс. «работников ума». По социологическим опросам Института социологии РАН среди интеллигенции, за последний год их жизнь стала хуже, на 40 %.

У высококвалифицированных рабочих, у творческой интеллигенции, у ряда специалистов, которые входили в группу «среднего класса», была самая низкая заработная плата по стране. Социологи, политологи, историки в целом понимали, что границы так называемого «среднего класса» очень подвижны. Они увеличиваются или сжимаются под воздействием экономической эволюции.

Различные социологи и исследователи используют в своих работах неодинаковые критерии выявления среднего класса в обществе. Марксисты называют торговцев, чиновников, менеджментов «мелкой буржуазией» и включают их в средний класс. В общем, средний класс включает в себя мелких предпринимателей, коммерсантов, ремесленников и выделяет в себе некоторые критерии; высший управленческий состав (государственных чиновников, профессоров, представителей науки, искусства), средние кадры (преподаватели школ, средний состав здравоохранения, административно - управленческих работников).

В 1990-е гг. перечисленные выше группы, входящие в средний класс, всегда почти изолированы. Центр среднего класса слабо просматривается на фоне социальных и политических корпоративных структур. Категории, которые могли выступить как средний класс российского общества, оказались неспособны играть роль субъекта политического развития. Среднего класса в 90-е гг. не существовало.

Многие авторы акцентировали своё внимание при выделении среднего класса на совокупности «признаков и функций: профессия, образование, профессиональный статус, сбережения, доход, социально-политическая стабилизация». «Высокий доход не является ключевым признаком отнесения к среднему классу; «… доход, полученный и реализованный за рамками легальной экономики, не только не позволяет среднему классу осуществлять традиционные социальные функции, но и лишает представителей этих слоёв как самоуважения, так и уважения других страт общества». «Не будучи добросовестными налогоплательщиками, они лишаются способности требовать большей прозрачности экономической деятельности, контролировать расходы государственного бюджета. В результате их собственная деятельность не обретает престижа, необходимого для повышения социальной самооценки».

Исследования РНИСиНП на конец 1998 г. показали, что доля среднего класса в составе занятого населения страны составляет около 18 %. И при этом сам средний класс явно делится на «верхний средний» слой, «средний» слой и «нижний средний». По данным альтернативных исследований 2001 г. доля среднего класса в России составляла примерно 15 % от всего населения страны.

Другие авторы утверждают, что по данным их исследований средний класс в России колеблется (по минимальным данным доходов) от 6,5 % (З.Т. Голенкова, Е.Д. Игитханян) - до 42 % (по ореолу субъективного среднего класса - Л.А. Хахулина). Признанная основа для стратификации большинства современных обществ - это профессиональная дифференциация. Она основывается на социоэкономическом статусе, имеющем разные уровни, приписанные людям в связи с множеством их социальных характеристик и, в первую очередь, профессией и материальным достатком.

Исследователям важно также знать, каким образом сами россияне оценивали свое социальное положение. Исследования тех лет показывают, что мнение россиян о своем социальном статусе в принципе совпадало с тем, что было на самом деле. Иными словами, у россиян сложился вполне реалистический взгляд на социальное устройство своего общества. Когда респондентам предложили определить, к какому слою населения «по уровню достатка» они относятся, подавляющее большинство (75 %) заявило о своей принадлежности к аутсайдерам - к «бедным» либо к тем, чей достаток - «ниже среднего». «Богатых» в выборке не обнаружилось, а опрошенных, считающих, что их доход «выше среднего», оказалось ничтожно мало - 1 %.

В это время в России стали нарастать патерналистские умонастроения. Так, если, в 1990 г. 20 % респондентов полагали, что большинство людей в стране сможет «прожить без постоянной заботы, опеки со стороны государства», то в 1997 г. - только 17 %, тогда как доля сторонников противоположной точки зрения за эти годы выросла с 63 до 72 %.

Как неопровержимо свидетельствуют социологические исследования, в 1990-е гг. российские граждане испытывают все более острую ностальгию по до перестроечным временам (и прежде всего по эпохе Л.И. Брежнева), все определеннее отдают ей предпочтение перед сегодняшним днем. Отвечая на вопрос о том, какие годы были самыми трудными в их жизни, 65 % респондентов называют период 1996-1999 гг. и 33 % - 1991-1995 гг. Лучшими же годами своей жизни вторую половину 1990-х называют лишь 7 %, а первую - 8 % респондентов, причем это мнение высказывают почти исключительно молодые люди, имеющие весьма ограниченный выбор: до начала 1990-х они были детьми. Только 1 % респондентов полагает, что в ХХ в. в России простым людям лучше всего жилось при Б.Н. Ельцине, а 3 % - при М.С. Горбачеве; и Николай II, и И.В. Сталин, и Н.С. Хрущев получают более высокие оценки, не говоря уже о бесспорном «фаворите» - Л.И. Брежневе, в пользу которого высказались 48 % респондентов. Ностальгия по брежневским временам стала своего рода реакцией на жесткие социальные реалии эпохи либеральных реформ. Российское общество оказалось психологически и материально неготовым к подобного рода «революционным» преобразованиям. За ХХ столетие это была уже вторая коренная социальная ломка российского социума.

В 1990-е гг. и в начале первого десятилетия XXI в. «средний класс» России стал отдельным предметом как научно-теоретического, так и прикладного («полевого») исследования. Содержащийся в этих работах эмпирический и аналитический материалы, позволяют достаточно точно судить о том, что из себя представлял в это время т.н. «средний класс» и ответить на вопрос - «был ли он вообще в это время в России»?

Дефолт 1998 г. по оценкам большинства специалистов подорвал экономические и финансовые устои «среднего класса». Разразившийся в то время кризис был действительно ощутим. В 1998 г. ВВП упал на 5 %, промышленная продукция - на 5,5 %, а оборот российской торговли сократился на 16 % по сравнению с 1997 г. Фондовый рынок России функционировал хуже, чем в любой из 32 стран с переходной экономикой. Россия занимала в это время место в первой десятке наиболее пораженных коррупцией государств мира.

Решение 17 августа 1998 г. о замораживании выплат по государственным краткосрочным обязательствам (ГКО) было принято не потому, что иностранные инвесторы стали покидать российские рынки, забирая с собой капитал, приносящий быструю прибыль. Напротив, капитал такого рода, составляющий, по некоторым оценкам, около 10 % денежной массы в стране, начал уходить из России уже после дефолта. Самым болезненным ударом для государства стало не данное обстоятельство, а утрата населением доверия национальному кредиту и сберегательной системе. Как утверждает Э. Бернштейн, «реальный» сектор экономики России в основном финансируется деньгами российских граждан, затрачивающих на это где-то от 300 до 500 млн. долл. в год. Все увеличивающееся стремление людей полагаться на безденежные «остаточные» формы хозяйствования, внутрисемейные трансферты и бартерный обмен товарами и услугами выводит значительные суммы наличности из государственного обращения. Но безденежные расчеты - явление, характерное для таких экономических порядков, которые имеют мало общего с глобализацией и ее императивами.

На рубеже веков в России средний класс обладал (и все еще продолжает это сохранять) весьма специфическими особенностями. Социологи выделяют средний класс по трем признакам: 1) материальному благополучию, 2) профессиональному и социальному статусу, а также по тому, 3) относит ли сам себя человек к среднему классу (самоощущение). Ядро среднего класса составляли те, кто обладал всеми тремя признаками - достатком, статусом и самоощущением, - таких в России было примерно 6,9 %. Было еще и так называемое полуядро класса - это те, у кого не хватает только одного признака среднего класса - достатка, статуса или самоощущения, - таких в России было примерно 12,2 %.

Наконец, периферию класса составляли те, кто обладает только одним признаком среднего класса, - таких было примерно 33,1 %. Классы ниже среднего за вычетом периферии средних классов - это одновременно и не бедные, и не имеющие признаков среднего класса - таких в России около 37 %.

Еще до августовского кризиса 1998 г. уверенность в том, что страну ожидает рост социальной напряженности (нарастание «массовых выступлений, акций протеста», «обыденной критики» правительства), имевшая под собой достаточно серьезные основания, постепенно усиливалась, а после финансового краха - охватила подавляющее большинство граждан. В апреле с таким прогнозом соглашались 54 % респондентов, в июне - 62 %, а 6 сентября - 76 % респондентов. Но уже через неделю (13 сентября 1998 г.) его разделяли всего 48 % опрошенных.

В заключении следует особо отметить, что история среднего класса в России не ограничивается лишь рамками 90-х гг. ХХ в. Средний класс в России существовал всегда, но только его роль была не очень заметной. Он действительно был у нас не заметен, в силу чего и не сложилось условий для возникновения в России гражданского общества. Еще одной особенностью этой проблемы является то, что между теорией и практикой относительно динамики развития и состояния «среднего класса» в России всегда были явные расхождения и, увы, не в пользу самой реальности.

Библиография

Научно-публицистическая литература:

Авраамова Е.М. Российский средний класс: год после августа // ОНС. 2000. № 1.

Авраамова Е., Овчарова Л. Количественные оценки российского среднего класса методом концентрации признаков // Вопросы экономики. 2001. №1.

Авраамова Е., Овчарова Л. Финансовый кризис августа 1998 г.: выдержал ли удар средний класс России? // Вопросы экономики. 2000. №2.

Андреев А. Два средних класса в российском обществе? // Средний класс в современном российском обществе. М., 1999.

Беляева Л. Средний класс: проблемы формирования и развития в России // Мир России. 1996. №2.

Гайдар Е. Фашизм и бюрократия // Сегодня. 1994. № 110.

Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М., 1995.

Гаман-Голутвина О. Бюрократия или олигархия? // НГ-сценарии. №3. 15.03.2000.

Говорухин С.С. Страна воров на дороге в светлое будущее. М., 1994.

Экономика и политика в переходном обществе. Ред. Е. И. Степанов. М., 2000.

Голенкова З.И., Игитханян Е.Д. Средние слои в современной России // Социологические исследования 1998. № 7.

Гольденберг И.А. Классовая сущность «симбиоза»... // Социс. 1991. № 1.

Гордон Л.А., Клопов Э.В. Потери и обретения в России девяностых: В 2-х т. М., 2000-2001.

Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации: мифы и реальность. М., 2003.

Илларионов А. Как Россия потеряла ХХ столетие // Вопросы экономики. 2000. №1.

Иноземцев В.Л.Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества. // Полис. 1999. №5. С.17-30.

Карабущенко П.Л. Системные проблемы современной российской политической элиты // Элитологические исследования, № 4 (11). 2000.

Кертман Г.Л. Катастрофизм в контексте российской политической культуры // ПОЛИС. 2000. №4.

Колганов А. К вопросу о власти кланово-корпоративных групп в России // Вопросы экономики. 2000. №6.

Крыштановская О.В. Финансовая олигархия в России // Известия. 10.01.1996.

Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. М., 2005.

Ларин Ю. Частный капитал в СССР // Антология экономической классики. Т.2.

Левада Ю.А. Проблема формирования среднего класса в России. М., 1998.

Левада Ю. Средний класс в России: количественные и качественные оценки. М., 2000.

Левада Ю. «Средний человек»: фикция или реальность // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 1998. №2.

Лепехин В.А. Стратификация в современной России и новый средний класс // ОНС. 1998. № 4.

Пастухов В.Б. От номенклатуры к буржуазии: «новые русские» // Полис. 1993. № 2.

Пастухов В.Б. «Новые русские»: появление идеологии // Полис. 1993. № 3.

Пастухов В.Б. От государственности к государству: Европа и Россия // Полис. 1994. №2.

Перегудов С.П. Корпоративный капитал в российской политике // Полис. 2000. №4.

Радзиховский Л. Новые богатые // Столица. 1993, № 6.

Россия: надежды и прогнозы // Социально-политический журнал. 1994. № 3.-6.

Руткевич М.Н. Процессы социальной деградации в российском обществе // СОЦИС. 1998. № 6.

Руткевич М.Н. Трансформация социальной структуры российского общества // СОЦИС. 1997. № 7.

Соловьев А.И. Культура власти российской элиты: искушение конституционализмом? // Полис. 1999. № 2.

Сообщения Фонда «Общественное мнение». № 64, 08.09.1999.

Социальное положение и уровень жизни населения России. М., 1997.

Средние классы в России: Экономические и социальные стратегии /Под ред. Т. Малевой. М., 2003.

Средний класс в современном российском обществе. М., 1999.

Стариков Е. Н. Социальная структура переходного общества: «горизонтальный срез» // Полис. 1995. №5.

Титов В.Н. Вещевой рынок как социальный институт // ОНС. 1999. № 6.

Толстиков В.С. Рабочий класс и тоталитаризм // Социологические исследования. 1994. № 1.

Только цифры (данные на 16 июля 92 г.) // Трудоустройство и занятость. 1992. №7.

Труд в РСФСР. Статистический сборник. М., 1990.

Труд и занятость в России. 1996.

Умов В.И. Российский средний класс: социальная реальность и политический фантом // Полис. 1993. №4.

Уровень жизни населения России. 1996.

Хахулина Е.А. Субъективный средний класс: доходы, материальное положение, ценностные ориентации // Мониторинг общественного мнения № 2 (40) март-апрель 1999.

Хенкин С.М. Российский электорат: факторы дифференциации и типологические группы // Вестник РОПЦ, май 1996.

Чернина Н.В. Бедность как социальный феномен российского общества // Социологические исследования. 1994. №3.

Чешков М. Гражданское общество и средний класс // Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России. М., 1998.

Экономика: Учебник /Под ред. А.С. Булатова. М., 1995.

Диссертационные исследования:

Булгаков С.В. Вторичная занятность в современной России: социально-экономические функции и последствия. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук. Саратов. 2005.

Павловский В.В. Социально-философские основания исследования молодежи. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. Новосибирск. 1999.

Понамарев В.Ю. Достижение социального согласия в условиях современного российского общества (социологический анализ). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук. Саратов. 2005.

Саушкин А.В. Эффективность государственных региональных социальных программ. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук. Саратов. 2005.

Семенов В.А. Социальный телезис российского среднего слоя. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. Ростов н/Д. 1999.

Федосеев Е.Ю. Социально-политическая структура современной российской провинции. Диссертация на соискание ученой степени доктора социологических наук. Саратов. 1998.

Николаева Л.В. Социальная политика Российской Федерации в девяностые годы XX века: опыт ее реализации в Нижнем Поволжье. Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Астрахань 2007.

Периодика:

Известия. 31.08.1992.

Известия. №6. 1992.

Известия. 08.04.1993.

Литературная газета, 12.03.1997.

МЭМО. 1994. №1.

Независимая газета, 03.02.1998.

Общая газета. 1994. № 35.

Российская газета, 31.12.1999.

Российская газета. 11.01.2000.

Российская газета. 18.03.2000.

Фонд «Общественное мнение». «Сообщения». 1997. № 285.

Элита России. Журнал людей успеха. Апрель 2004.