Научная статья по теме: 'Историография Венского конгресса'.

Историография Венского конгресса.

В истории «европейской идеи» особое место занимают проекты политических планов создания объединенной Европы. Изучению этих проектов уделено значительное внимание в зарубежных исследованиях. В отечественной же историографии в теоретическом плане эти вопросы проанали­зированы менее основательно.

После второй мировой войны в Западной Европе и Америке появилось много монографий и статей, посвященных Венскому конгрессу и международным отношениям первых лет Реставрации. В этих работах особо подчеркивалось значение Венского конгресса для истории Европы и современных международных отношений.

До окончания первой мировой войны Венскому конгрессу не было посвящено ни одного специального исследования. Положение резко изменилось после первой и особенно, как сказано выше, второй мировой воины. Трагедия этих войн, затмившая масштабами бедствия наполеоновской эпохи, побудила некоторых исследователей попытаться понять причины относительной устойчивости Венской системы и с этой целью пересмотреть («ревизовать») ее оценки, данные историками XIX в. («традиционалистами»).

Отказавшись от идеализации обанкротившейся Версальской системы (1919- 1920 гг.), ее «национальных» и «государственных» принципов, историки стали склоняться к идее европейской интеграции. Показательно авторитетное мнение видного итальянского философа и историка Бенедетто Кроче, считавшего, что « логика вещей заставит державы-победительницы воссоздать Священный союз... то есть альянс международного характера, который защищал бы их от Германии и Японии и предупредил бы, таким образом, возникновение третьей мировой войны».

Интерес к Венскому конгрессу, обеспечившему сохранение относительно длительного периода мира, стимулировался дискуссиями о типе или модели новой системы международных отношений в век атома и космоса, а также размышлением о новом этапе европейской цивилизации: ведь именно в 1815 г. в теорию и практику международных отношений вошли понятия «цивилизованные нации», была запрещена работорговля, объявлен нейтралитет Швейцарии, принят принцип речного судоходства, создана Германская конфедерация («союз»).

Пересмотр оценок Венского конгресса и вообще эпохи Реставрации уже в первые послевоенные годы стал частью ревизии взглядов на роль революций и контрреволюционных движений, демократии и диктаторских режимов. В разных странах этот пересмотр имел свою специфику и, несомненно, влиял на подход к международным отношениям. Традиционные взгляды на наполеоновскую эпоху как непосредственное продолжение Великой французской революции и на на­полеоновские войны как продолжение оборонительных войн революции, утвер­дившиеся в историографии в конце XIX - начале XX века под влиянием А. Сореля и его школы, наложили отпечаток на оценку историками последствий наполе­оновских войн и Венского конгресса.

Стремясь объяснить причины относительной стабильности Венской системы, исследователи обратили внимание на ее идейные основы. По их мнению, в отличие от Версальской системы с ее принципом «самоопределения наций» Венская система в большей степени учитывала «конструктивные аспекты» эпохи Просвещения и Французской революции. Таким образом, взгляд на Венский конгресс, как на проявление феодальной реакции, основанное на принципе «легитимизма», подвергался переосмыслению.

Итальянский историк В. Матури, неоднозначно оценивая Венский конгресс, подчеркивал большое влияние геополитического фактора, проблемы «равновесия сил», бывшей, по его мнению, центральной идеей внешней политики нового и новейшего времени, делал выводы о том, что Венский конгресс, бесспорно, дал «блестящие результаты», но создал «Европу абсолютных монархий», не учитывавшую уроков и последствий революции: «Замечательные в области политико-юридической и высоко оцененные историками, дипломатами и юристами в области этико-политической решения Венского конгресса были ничтожными, полностью противоречившими всем идеалам».

Ревизионистское или апологетическое направление в историографии пересмотрело не только взгляд на Венский конгресс, одновременно были пересмотрены и устоявшиеся взгляды на «систему Меттерниха». Уже 28 декабря 1950 г. собрание Американской исторической ассоциации заслушало доклад преподавателя одного из колледжей П. Вирека «Новый взгляд на Меттерниха», в котором аргументи­ровалась необходимость такой переоценки: результаты второй мировой войны, означавшие крах милитаристских и националистических идей, показали, что традиционная критика Меттерниха, особенно острая в гитлеровской Германии, несостоятельна. «Выход,- писал Вирек- состоит в том, чтобы вернуться к духу Венского конгресса с его признанием европейской целостности, отказом от фе­тишизации национального суверенитета, что, может быть, является единственным средством для Запада, позволяющим объединить усилия и предупредить советскую агрессию. Ссылаясь на Меттерниха, Вирек предлагал понятию «родина» пред­почесть понятие «все человеческое сообщество». «В свете двух мировых войн, крематориев и концлагерей, создававшихся современным национализмом»- ут­верждал он,- стандартная риторика о «деспотизме» Меттерниха звучит фаль­шиво». Заслуга австрийского канцлера, считал он, будто бы состоит в том, что он первым предупредил об опасности национализма и стремился превратить его представителей в «приверженных принципу терпимости европейцев».

Вирека поддержал французский консервативный историк Г. Бертье де Совиньи. На Венском конгрессе, на котором под его эгидой родилась Европа XIX в. другие деятели, быть может, играли более блестящую и решающую роль - Александр I, Каслри, Талейран - но 10 лет спустя они покинули сцену; и только один из творцов этого великого конгресса, Меттерних, продолжал действовать в качестве упорного хранителя его решений, в качестве «стража порядка»».

С «ревизионистским», или апологетическим, направлением согласились не все исследователи. Его подвергли критике как французские историки-«традиционалисты» - исследователи школы А. Сореля, так и итальянские последователи Б. Кроче, а также марксисты.

Не согласился с Виреком и ветеран европейской историографии Г. Р. фон Србик. «Невыразимо путаную картину современности рисует либеральный кон­серватизм Питера Вирека», - заметил он по поводу работ американского ученого.

С апологетической оценкой Венского конгресса и Меттерниха не согласился английский историк Л. Симен. В небольшой книге «От Вены до Версаля», неоднократно переиздававшейся как в Англии, так и в США, Симен высказался против утверждений, будто постановления Венского конгресса в течение дли­тельного времени предохраняли Европу от новых войн. «Правильнее было бы сказать,- писал он,- что они не содержали зародышей новых войн между великими державами и таким образом были лучше, чем решения Утрехтского или Версальского конгрессов». Симен отверг мнение о том, что решения конгресса были основаны на принципе «легитимизма». По его словам, этот принцип фактически не распространялся ни на Польшу, ни на Бельгию, ни на Норвегию, ни на Северную Италию. Государственных деятелей, в частности участников Венского конгресса, следует критиковать за то, что они могли сделать, но не сделали, а не за то, что они не могли сделать. «Вина деятелей Венского конгресса состоит не в том, что они в 1815 г. повернули назад колесо истории, а в том, что они рассчитывали удержать это колесо в неподвижности в течение полустолетия». Ответственность за ту «негативную политику», которая проводилась в последующий период, падает на деятелей того времени, а не на участников Венского конгресса.

В отличие от Парижской конференции 1919 г. Венский конгресс не создал новых проблем, не провозгласил иллюзорную независимость небольших госу­дарств. Если после Венского конгресса и возникали новые войны, то причина их заключалась не в Венских трактатах, а в политике, которую вопреки за­ключенным договорам проводили отдельные державы.

Приведенную точку зрения поддержал и профессор Ратджерского университета США Роберт Канн, назвавший «более плодотворным» то направление исследо­ваний, в результате которого вообще отрицается мнение, что Венская система предохраняла общий мир в течение 1815-1914 гг.

Рассматривая созданную в результате Венского конгресса «систему пентархии» как «высшую точку в истории международных отношений», некоторые историки подчеркивают, что, хотя дискуссия вокруг идеи европейской федерации проис­ходила еще в XVIII в., только во времена Венского конгресса благодаря принципам «равновесия» и «легитимности» понятие «Европа» приобрело четкие рамки. Преобладание великих держав в первые годы Реставрации, подчеркивает немецкий историк В. Бусман, наряду с прогрессом во всех областях науки создало предпосылки, позволившие Европе занять ведущее место в мире. Венский конгресс, обеспечив сохранение мира, одновременно открыл новую эпоху в истории европейской цивилизации и колониальной экспансии.

Более критическое мнение в отношении Венского конгресса выразил профессор Лондонского университета Дж. Грэхем, автор целого ряда работ по истории колониализма. В докладе на XII Международном конгрессе исторических наук в Вене, проходившем с 29 августа по 5 сентября 1965 г., он подчеркнул, что «одни только дипломатические договоры 1814-1815 гг. показывают, что правительство Британии глубоко ошиблось, недооценив влияние новых сил на национальную жизнь». Политика Каслри, исходившая из традиционной концепции «баланса сил», не учитывала в полной мере требования «нового промышленного века», носила европейский, а не мировой характер.

Почти одновременно с упомянутыми работами о Венском конгрессе и Меттернихе появился труд профессора Гарвардского университета Генри Киссинджера «Восстановление мирового порядка. Меттерних, Каслри и проблемы мира в 1812-1822 гг.» Во время «холодной войны» этот труд не только неоднократно переиздавался в США и Англии, но был переведен во многих странах Западной Европы-в ФРГ, Франции, Италии и Испании. Такое внимание к этой книге объяснялось тем, что ее автор, занимавший при президентах Р. Никсоне и Дж. Форде пост государственного секретаря США, обращал внимание на значение уроков мирного урегулирования 1814-1815 гг. в свете задач, которые стояли перед государственными деятелями западных стран после окончания второй мировой войны.

Придавая особое значение дипломатическому искусству, Киссинджер одновременно показал и объективные предпосылки успехов Каслри и Меттерниха. Рассмотрев тактику Меттерниха в ходе переговоров 1812-1814 гг., он подчеркнул, что именно благодаря этой тактике война за национальное освобождение Германии превратилась в «кабинетную войну за равновесие». Деятельность Меттерниха на многие годы задержала крах Австрийской империи и Венской системы. Каслри и Меттерниха следует считать создателями этой системы, основанной на прочных принципах «легитимизма» и «европейского равновесия».

Каслри и Меттерних, полностью проигнорировав миф об «абсолютной безопасности», основали Венскую систему на принципах «легитимности» и «равновесия», а не на принципе «самоопределения наций», к которому склонялся Александр I. Они заботились не «об абстрактных идеалах», а о «стабильности международной политической системы». Моральные основы Реставрации заложил Каслри, придававший исключительное значение спокойствию Европы. Доктрина Каслри как раз и была доктриной «примата» международной политики над внутренней политикой отдельных государств, концепцией приоритета «равновесия» держав над их социальной структурой. Успешному окончанию Венского конгресса способствовало и отсутствие у его участников серьезных идеологических разногласий

Всячески осуждая политику России и восхваляя политику Каслри и Меттерниха, Киссинджер ни словом не упомянул о не решенных конгрессом проблемах, вызывавших трения у его участников, или о решениях конгресса, ущемлявших интересы других государств и народов.

Все рассуждения Киссинджера были проникнуты стремлением провести аналогию между событиями 1815-1822 гг. и 1945-1957 гг. «Извлечь уроки истории, основанные на аналогии,- отмечал он,- быть может, самая трудная задача, с которой сталкивается государственный деятель».

Книга Киссинджера, вызвав множество откликов, породила литературу как обзорного, так и исследовательского характера. Ее критики высказали сомнение относительно того, что принцип «легитимности» занимает столь большое место в международных отношениях, и не согласились с мнением о чрезвычайной актуальности идейно-политического наследия австрийского канцлера. Так, согласно американскому исследователю Шредеру, дипломатия Меттерниха добилась наибольших успехов в 1820-1823 гг. в результате объективного фактора - страха европейских монархов перед новой революционной волной, кроме того, его достижения, за некоторыми исключениями, носили «эфемерный характер».

Немецкий историк К. Оберманн обратил внимание на то, что работы «меттерниховедов», включая и Киссинджера, основываются на узком круге источников, в частности на устаревшей публикации бумаг канцлера, которая не носит научного характера.

Еще до появления книги Киссинджера в бывшей ГДР вышла монография К. Гриванка «Венский конгресс и Реставрация», в которой мирное урегулирование 1814-1815 гг. рассматривалось как результат длительной борьбы держав за «новый европейский порядок». По мнению Гриванка «существенное влияние» на ход венских переговоров оказало заключение 3 января 1815 г. между Англией, Австрией и Францией тайного союза. В результате этого соглашения Россия и Пруссия были вынуждены пойти на уступки.

Подчеркнув значимость политики Каслри, Гриванк в то же время отметил, что тайное соглашение между Англией, Австрией и Францией отрицательно сказалось на решении «германского вопроса» и осуществлении идеи Центра Европы. В целом, учтя потребности текущего момента, участники Венского Конгресса, по мнению Гриванка, недооценили долговременных тенденций ис­торического развития. Всесторонне и объективно осветив борьбу держав на конгрессе, Гриванк, однако, не сумел раскрыть роль Священного союза в спорах великих держав по «германскому вопросу» в 1816-1818 гг. В рамках дискуссий о Венской системе уже в первые послевоенные годы определилась одна из центральных историографических проблем - о характере Священного Союза. Рассматривая Священный союз как составную часть Венской системы, западные историки неоднозначно оценивали его создание: одни доказывали, что Александр I стремился перестроить международные отношения на принципах христианской морали, другие, приспосабливая интерпретацию Венской Системы к задачам «холодной войны», наоборот, утверждали, что Акт Священного союза был лишь маской, скрывавшей действительные цели внешней политики России.

Уже в 1946-1949гг. появился двухтомный труд бельгийского историка Ж. А. Пиренна «Священный союз. Европейская организация всеобщего мира», в

котором обосновывалось это последнее утверждение. Полагая, что Алек­сандр I стремился к установлению мировой гегемонии России, Пиренн приводил различные аргументы в поддержку этого тезиса и утверждал, что осью мировой политики в те годы стало англо-русское соперничество.

Выдвинув новую концепцию истории международных отношений периода Реставрации, Пиренн не подкрепил ее широкими архивными изысканиями и не учел новейших исследований историков ряда стран. Именно по этой причине его концепция вызвала неоднозначные отклики. В то время как одни историки - Ж. Дроз, В. Маркерт, А. М. Шоп Солер - поддержали основной тезис Пиренна, другие-В. Матури, Г. Р. Фон Србик, П. Ренувен, К. Грюнвальд, П. Шредер, Дж. Рюде, А. Скэд - отклонили его или высказали в отношении его серьезные замечания.

Профессор Женевского университета М. Буркен, проявил склонность рассматривать союз европейских держав, создавших Венскую систему, как прообраз международных европейских ор­ганизаций XX в. Рассматривая идею европейского концерта, являвшуюся «душой Священного союза», как великую идею, он посвятил истории попытки ее осуществления на практике специальную монографию. Доказывая, что главной причиной ее провала было «несоответствие между институтом и реальными потребностями эпохи», он обосновывал мнение о том, что в со­временных условиях, когда европейский континент «потерял руководство над делами, ключ к решению проблемы лежит в преодолении раскола мира на два блока, и что строительство объединенной Европы невозможно без учета данных мировой политики. Идея Священного союза в новых условиях может быть осуществлена на практике только в том случае, если она будет рас­сматриваться как идея универсальная».

Таким образом, несмотря на обилие научных работ по данному вопросу, полная история Венского конгресса до сих пор не написана. Не созданы и обстоятельные историографические обзоры. Пересмотр прежних представлений, отказ от взгляда на Венский конгресс как простую попытку «вернуться к прошлому», изменили картину истории тех лет, способ­ствовали более трезвой и объективной оценке. Критическое направление в ис­следованиях одержало верх над апологетическим (или «ревизионистским»), а общие «синтетические» работы уступили место конкретным исследованиям. Вен­ский конгресс все чаще рассматривается как переломный этап в процессе фор­мирования институтов европейской дипломатии и международного права, в раз­работке норм и принципов, определяющих мирное решение международных и региональных проблем.