'Декабристы и их жены в ссылке: источниковая база'

Источники по проблеме «Декабристы и их жены в ссылке»

Подвиг декабристок получил освещение и в мемуарной, и в научно - исследовательской, и в художественной литературе. Эти женщины не участвовали в тайной общественной и революционной деятельности своих мужей, они понятия не имели ни о «Союзе благоденствия», ни о Северном и Южном обществах. Они и в мыслях не могли держать, что их мужья замышляли государственный переворот, цареубийство, изменение существовавшего строя. Но когда дворяне революционеры были сосланы в Сибирь на каторгу, их жены из светских барышень превратились в мужественных, душевно закаленных спутниц декабристов. Они променяли велико светскую негу на лишения и унижения жизни в «остроге» и как самое святое завещали своим детям железные браслеты, выкованные из кандалов.

В данной работе были использованы и проанализированы:

- судебно - следственные документы;

- документы личного происхождения.

По материалам официального делопроизводства, секретным инструкциям и директивам Николая I, военного министра А. И. Татищева, западносибирского генерал - губернатора П. М. Капцевича; донесения сенатора Б. А. Куракина, конвойных, жандармов видно что: «. . .восстание декабристов было жестоко подавлено самодержавием. Согласно утвержденному10 июля 1826 г. Николаем I приговору Верховного уголовного суда 84 человека подлежали ссылке на каторгу, 15 - на поселение в Сибирь. Однако этими цифрами не исчерпывается то количество декабристов, которые были сосланы в Сибирь. Немало декабристов попало в сибирскую ссылку без суда».

Александр Бестужев писал братьям 16 июня 1828г.: «И не стыдно ли было бы нам падать духом, когда слабые женщины возвысились до прекрасного идеала геройства и самоотвержения? Поистине, когда я думаю об этом, я проникаюсь чистым и умиротворяющим душу восторгом. Это освежает мой дух и примеряет с человеческим родом, подчас таким надменным и низким…».

Федор Михайлович Достоевский в 1873г. писал: «Они бросили все: знатность, богатство, связи и родных, всем пожертвовали для высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть. Ни в чем не повинные, они в долгие двадцать пять лет перенесли все, что перенесли их осужденные мужья… Они благословили нас в новый путь…».

З. И. Лебцельтерн в своих воспоминаниях о «Екатерине Трубецкой» упоминает о том, что князя Трубецкого приговорили к 20 годам каторжных работ и на вечное поселение, отправился в Сибирь, а жена его добровольно последовала за ним.

Так же из источников можно выделить воспоминания О. И. Ивановой о своем отце И. А. Анненкове: «… первых, которые не желали остаться в России, а решили разделить участь своих сосланных мужей, было девять, а именно: кН. Волконская, кН. Трубецкая, Нарышкина, Фонвизина, Муравьева, Давыдова, Юшневская, баронесса Розен и Янтальцева. Потом приехала в Читу моя мать. Она была невестой, когда отец был арестован и осужден, притом француженка, а не русская подданная, а потому не могла воспользоваться установленными правилами, разрешающими женам следовать за их сосланными мужьями. Ей пришлось преодолеть много препятствий, чтобы приехать к отцу, как впрочем, и остальным».

Из воспоминаний М. Д. Францевой упоминает о Наталье Дмитриевне Фонвизиной то что, как только ей стало известно решение участи мужа, что ссылается в Сибирь на каторгу, решилась последовать за ним в изгнание, но не могла ранее года исполнить свое желание. Родители ее восстали против ее решения ехать за мужем на каторгу. Но твердая решимость дочери исполнить священную обязанность относительно изгнанника - мужа заставила их покориться своей скорбной участи.

Заметки по поводу статьи К. М. Голодникова «Государственные и политические преступники в Ялуторовске и Кургане» А. П. Созоновича рассказывает о том что, Александра Васильевна Ентальцева добровольно последовала в Сибирь за Андреем Васильевичем Ентальцевым, своим вторым мужем, уже средних лет женщиной. В молодости , говорят, она славилась красотой. Это была живая, умная, весьма начитанная женщина, как видно много потрудившаяся над своим самообразованием, и женщина довольно самостоятельного характера.

Н. И. Лорер в «Записках моего времени» писал что, некоторые жены многих товарищей стали также прибывать в добровольную ссылку. С глубоким уважением вспоминает он их имена. Также он отмечает, что это были достойные женщины, которые исполнили долг супружеской верности с героическим самоотвержением. Большею частью молодые, красивые, светские, они отказались добровольно от обаяний света, от отцов, матерей и пришли за тысячи верст влачить дни свои в снегах Сибири на груди своих злополучных мужей.

Е. П. Оболенский в своих воспоминаниях отмечает что, княгини Трубецкая и Волконская твердо решили следовать за мужьями и разделять их участь, какою бы она ни была горькой и тягостной.

«Достойные», «добродетельные» называл этих женщин «южанин» Н. Лорер. «Славянин» И. Горбачевский подчеркивал «великодушие», «безмерную попечительность», «искренность сердца» декабристских жен. «Северянин» Е. Оболенский называл их не иначе как «ангелами-хранителями» и «сестрами милосердия». Любило и безмерно уважало декабристских жен и каторжное население. В мемуарной литературе жен декабристов есть только описания «скотства» и жестокости царских чиновников и офицеров по отношению к ним во время сибирского мученичества. И ни одного упрека каторжникам. Они ни словом, ни делом не оскорбили беззащитных женщин.
А все тот же генерал Муравьев-Карский в своих «Записках» писал после польского восстания 1831 года, сравнивая жен декабристов и польских ссыльных: «Наши русские жены иначе поступали в бедственный год изгнания мужей их: они последовали за ними и, разделивши участь их, сделались и жертвами преданности своим мужьям. Иное было поведение полек: ни одна не последовала за мужем своим; иные за других замуж вышли, а все почти ограничили действия свои одним ношением траура, который долее носили те, коим он к лицу шел». Но жертвенная женская любовь и верность, что от сотворения мира делает человека выше и чище, ненавистна авторам.
Даже детям декабристов, рожденным в гражданском браке, они отказывают в праве на жизнь, называя их противоестественным для нормального человека словом «незаконнорожденные». И это не просто вывихи и пороки душевного здоровья. Это добросовестное выполнение социального заказа на дегероизацию самых светлых и гордых страниц истории России, которые веками составляли ее основу.

Писатель Лев Толстой, ознакомившись с перепиской М.А. Фонвизина с женой, был поражен красотою и глубиною душевного облика Фонвизиной. Он хотел сделать ее героиней своего большого романа «Декабристы», посвященного эпохе и людям восстания 14 декабря. Три главы этого задуманного, но не ненаписанного романа были даже опубликованы им в 1884 году.

Мельник В. И. в своей работе «Евангелие по Некрасову Н. А. (поэма «Русские женщины»)» отмечает: жены декабристов, отвергая лукавые советования своих ближних, действительно совершали свой женский христианский подвиг, собирая всю свою волю и выступая уже прямо в качестве «воинов христовых».