Статья по истории на тему: РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ СТАРИННЫХ РУССКИХ ГОРОДОВ НАХОДЯЩИХСЯ НА ТЕРРИТОРИИ СОВРЕМЕННОЙ БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ В СОБЫТИЯХ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ РУСЛАНА ГРИГОРЬЕВИЧА СКРЫННИКОВА

РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ СТАРИННЫХ РУССКИХ ГОРОДОВ НАХОДЯЩИХСЯ НА ТЕРРИТОРИИ СОВРЕМЕННОЙ БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ В СОБЫТИЯХ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ РУСЛАНА ГРИГОРЬЕВИЧА СКРЫННИКОВА

Старунская Анастасия Александровна

Студентка НИУ «БелГУ», исторический факультет, 4 курс (89205663692,

astarunskaya@yandex/ru)

Научный руководитель: к.и.н., доцент Кулабухов В.С.

Невозможно проживая на территории какого - либо края не знать и не уважать его историю. Так же нельзя, как абсолютно верно отметили в своей работе харьковские историки А.И. Ильин и А. И. Лимаров, « искусственно разрывать историческую связь времён и забывать об исторической справедливости, равно как и о лежащей на нас ответственности за судьбу нашей «малой Родины». И уж совсем не допустимо преувеличивая «светлые моменты» родного края забывать, стыдиться и не рассматривать «тёмные стороны» его истории - их нужно знать и понимая проблемы их возникновения стремиться никогда не допускать их в дальнейшем.

Поведение людей проживающих в городах современной Белгородской области в тяжёлое для нашей страны Смутное время давно вызывает дискуссионные споры. Через эту сложную и драматическую эпоху красной линией проходила борьба за власть между московским правительством и различными самозванцами, большая часть которых находила отклик и твердую поддержку среди жителей Центрального Черноземья. Так было во время похода Лжедмитрия I, восстания Ивана Болотникова, а потом и движения Лжедмитрия II. Эти факты дали современникам Смуты основание считать подобно книжнику Авраамию Палицыну «польскую украину» «прежепогибшей» и населенной «еритиками», гнездилищем воров, татей и разбойников». Именно такой взгляд на участие Белгородской области, как впрочем, и многих других областей Юга России, во всех событиях Смуты утвердил свое господство в умах современников и многих потомков.

Обидно, что современные краеведы в своих работах почти не затрагивают процессы, происходившие в нашей области во время великой Смуты XVII века, не пытаются провести параллели с другими историческими событиями, не рассматривают причины, побудившие население Центрального Черноземья поддержать не реальную царскую власть, а Самозванцев. Эти «чёрные пятна» нашей истории затушёвываются, упоминаются мало или замалчиваются вовсе. Между тем, еще древнеримский мыслитель Стаций Цецилий призывал нас всегда чтить своё прошлое, а Тадеуш Котарбиньский уверял нас, что « Прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего».

Основная задача работы заключается в том, чтобы понять, как заселялся и осваивался наш край в начале XVII века, что происходило на территории современной Белгородской области в Смутное время, что происходило в умах и сердцах жителей нашего края, какое влияние оказала (и оказала ли вообще) эта эпоха на их провинциальную жизнь.

Необходимо отметить, что в исторической литературе до сих пор нет чёткого мнения о том, как строились и заселялись первые города Белгородчины.

Со всей определённостью о начале заселения современной Белгородской области позволяют говорить лишь документы, связанные с построением здесь первых городов: Белгорода, Оскола и Валуек. Однако, многие детали истории и времени основания этих городов остаются не до конца исследованными. Есть несколько версий даты основания этих городов. Константин Михайлович Новоспасский в своём исследовании опираясь на материалы «Разрядной книги 1475 -1598 гг.» отмечает, что датой основания этих городов следует считать 1596 год. «16 июня 1596 года государь царь и великий князь Фёдор Иванович всея Руси посылал на поле на Донец на Северской Чугуева городища и иных городовых мест по Донцу и по иным рекам смотреть, где государю города поставить, голов Ивана Лодыженского да Третьяка Якушина, да подьячего Никифора Спиридонова…». Далее историк, приводя и анализируя текст «Разрядной книги» отмечает, что «…государь…Фёдор Иванович всея Руси, указал поставить на поле новых три города: на Донце Северском на Белогородье город, да на Осколе усть Оскольца другой город…».

Интересно, что о строительстве Валуек в «книге» не упоминается, это побуждает многих исследователей считать датой строительства Валуйской крепости указ Бориса Годунова от 1599 года.

Однако, как отмечает Евгений Владимирович Дворецкий, дата основания Белгорода и Оскола указанная в «Разрядной книге» признаётся не всеми краеведами. «Они опираются на челобитные осколян, подтверждающие существование к 1593 году города Оскола (а, значит и Белгорода, так как во всех официальных документах основание этих городов сводится к одному году)». Этой версии придерживался в своё время и известный белгородский краевед Ю.Н. Шмелёв. В своей работе он пишет, что «Белгородская крепость была построена в долине на левом берегу Северского Донца в 1593 году» .

«Вопреки мнению ряда исследователей, что сооруженный в начале 1590-х годов Оскол, как и Белгород, представлял собой слабоукрепленное казачье поселение, в статье Нового летописца «О поставлении украинных городов» (по наблюдению А. А. Зимина, обобщающего разновременные факты) речь идет, кстати, подобно рассказу Пискаревского летописца о событиях первого года царствования Федора Ивановича, о строительстве воеводами «со многими ратными людьми» крепостей, где появились гарнизоны из казаков и стрельцов, а также «жилецкие люди». В представлении московского летописца, Оскол, Белгород, Валуйки с 1592/93 г. были такими же городами, что и заложенный позднее Царев-Борисов.

Как пишет в своём исследовании Загоровский В. П. «В результате сооружения Оскола в 1596 г. южные границы России отодвинулись в глубь Дикого поля, что по замыслу московских властей обеспечивало центральным уездам страны относительную безопасность от татарских вторжений. Подобная цель, очевидно, преследовалась и при основании у Святых гор «под Крымом» города, названного (якобы сами «земским» государем) Царевым-Борисовым, или Новым Борисовым на Протве, близ Вязьмы».

Города - крепости стали центрами новых уездов полевой окраины России. По своему административному устройству каждый уезд делился на станы. В Белгородском уезде было четыре стана: «Сажный, Разумницкий, Коренский, Короченский… Белгородская, Оскольская, Валуйская и Курская крепости являлись оборонительными пунктами южного порубежья страны, но их отделяли друг от друга большие расстояния. Каждая крепость несла сторожевую службу, особенно следя за степными дорогами. Белгородская крепость выделяла 15 сторож (три- четыре человека), 400 ратников. В Оскольской крепости имелось 20 станиц» . Задачей сторожевой службы являлось быстрое оповещение гарнизонов крепостей о появлении противника.

Говорить о внешнем виде и внутреннем устройстве южнорусских городов - крепостей можно опираясь на работу А.И. Ильина и А.И. Лимарова. Исследуя Белгородскую крепость, как образец внешнего вида для всех других крепостей Белгородчины, историки пишут, что: «Крепость занимала юго - восточный острог Белой горы, ограниченный с востока Сев. Донцом, а с юга ручьём Ячнев Колодезь. Крепость состояла из кремля, острога и посада… У мелового обрыва высотой 45-50 метров располагался четырехугольный кремль, защищённый деревянными рубленными стенами, поставленными по земляному валу. Вал был обмазан слоем глины толщиной до 70 см. По углам и в середине стен на расстоянии 100 - 120 см друг от друга в разрывах вала были установлены деревянные башни, рубленные «в две стены», с заполнением пространства между собой глиной. Точно так же были установлены и стены кремля, состоявшие из соединённых между собой срубов со сторонами 1,4 х 1,9 м. С напольной стороны кремль был окружён рвом глубиной до 2 м с практически вертикальными стенками». На расстоянии 120 и 240 м от западной стены кремля, находились два пояса обороны.

«Территория кремля была заселена незначительно. «Дома в плане не большие (3,5 х 4,5 м). В непосредственной близости от них находились погреба, глубиной до 2 м, возможно под одной крышей с домом. Дворы были обнесены оградами из камыша или хвороста (плетень). Такими же были и крыши домов, но с глиняной обмазкой.

Уже в первой четверти XVII столетия сложился основной костяк населения Белгородчины. Как в своё время писал Евгений Владимирович Дворецкий: «Контингент служилых людей, которых к этому времени (без учёта членов их семей) насчитывалось свыше 2,3 тыс. человек, первоначально формировался путём принудительной мобилизации на новую службу жителей других городов. Впоследствии состав жителей Белгородчины пополняется не только путём принудительного переселения, которое для некоторых фактически являлось ссылкой, заменявшей наказания за преступления, но и за счёт верстания на государеву службу вольных переселенцев».

Известный отечественный историк, крупнейший специалист в области исследований Смуты в России Руслан Григорьевич Скрынников, не раз затрагивал в своих работах города современной Белгородчины в Смутное время. Всего учёным написано 10 работ, в которых он подробно рассматривает Смутное время в русском государстве. В8 работах он, так или иначе, рассматривает поведение городов Центрального Черноземья, в том числе и находящихся на территории современной Белгородской области во время Смуты. Особо следует выделить такие исследования, как - «Россия в начале XVII века», «Три Лжедмитрия», «Социально - политическая борьба в Русском государстве», «Михаил Романов». Заслуга исследователя состоит в том, что он подробно изучил численный и социальный состав жителей городов - крепостей - Белгорода, Старого Оскола, Валуек, Царёва - Борисова в начале XVII века. Жизнь людей в этих старинных городах была наполнена особым смыслом и со временем она привела к складыванию в белгородских землях особого типа южнорусской культуры и ментальности, что и сказалось на поведении этих городов во время смуты.

Исследователь конкретно отмечал, что «сословие служилых людей в южнорусских городах- крепостях было разнородным, состояло оно из нескольких социально и экономически неравных групп. «Служилые люди по отечеству (т.е. по происхождению) делились на три разряда: 1) чины думные (бояре, окольничьи, думные дворяне), 2) чины московские (стольники, стряпчие), 3) чины родовые (дети боярские, дети боярские городовые)…». Значительную часть населения составляли «служилые люди по прибору»: стрельцы, пушкари, казаки, позднее - драгуны, солдаты.

Анализ работ Р.Г. Скрынникова показывает, что «Местную служилую элиту составляли «дети боярские» - так в то время называли низший слой российского дворянства. К началу века их насчитывалось на Белгородчине около четырехсот, и они составляли более 16% служилого населения…».«По данным, относящимся к первому десятилетию после Смуты, на начало века…164 «детей боярских» несли службу в Белгороде, 155- в Осколе. Значительное число их служило в Царёве - Борисове (современный город Новый Оскол)…».

Как отмечал в своём исследовании Е.В. Дворецкий «Традиционной для детей боярских была полковая служба - участие в военных походах, но они так же несли и сторожевую службу - стояли в сторожах, строили укрепления, охраняли местных жителей от татар. Условия службы в степных крепостях были исключительно тяжёлыми, и присланные туда служилые люди покидали гарнизоны при первой возможности, не получая «отпуска» у воевод». «Обеспечивалась такая служба земельным окладом - поместьем и денежным жалованием до 6 рублей в год… Дворяне Белгородчины мало отвечали привычным представлениям о них, как о феодалах - эксплуататорах. Достаточно заглянуть в писцовую книгу (земельную перепись) Оскольского уезда за 1615 год, что бы убедиться в том, что ни у одного из оскольских дворян не было в то время ни одного крестьянина. Они могли эксплуатировать лишь собственные руки и в свободное от службы время ещё и обрабатывать землю. Белгородские помещики жили не лучше лишь к 1626 г. у них появились крестьяне, да и то, на каждого из них в среднем не приходилось и 4-х крестьянских дворов».

А вот что о них пишет Н.А. Кузнецов: «Были в Белгороде и дети боярские. Принадлежали они к господствующему сословию. Каждый из них получал здесь, на время службы, поместный оклад 200 четвертей земли и 7 рублей жалования… Служба на южном порубежье была сложной и опасной, но, тем не менее, многие тянулись в эти края. Приток беглых холопов и крестьян возрос в 1601 - 1603 годах».

Таким образом, анализ работ Р.Г. Скрынникова, Е.В. Дворецкого и Н.А. Кузнецова позволяет считать, что эти особенности южнорусского дворянства, в том числе и белгородского, объясняют его не типичное социальное поведение, которое было характерно для остального российского дворянства. В то время как дворянство большей части страны в начале XVII века добивалось закрепощения крестьян, южнорусские этому противились, отсюда - во - первых, были нередкие конфликты с собратьями по сословию из Центральной России, во - вторых, с официальной властью, против которой они были изначально настроены. В своей работе «Три Лжедмитрия» Р.Г Скрынников приходит к выводу, что не удивительно теперь почему агитация сторонников Лжедмитрия I нашла живой отклик в их среде. «Официальные источники не могли сослаться на то, что мятеж в степных крепостях учинили мужики, «чернь» поскольку в Осколе и Белгороде почти вовсе не было посадского населения. Разрядные записи кратко сообщают о том, что «польские» (т.е. выстроенные в «диком поле») города «смутились» и целовали крест «вору». Из этого можно делать вывод, о том, что «мелкие помещики «польских» городов перешли на сторону Самозванца всем городом».

Кроме этой категории населения на сторону Самозванцев переходила и военная знать, рассматривая в своих исследованиях Разрядные книги, автор приходит к выводу о том, что Польские города, принесли присягу самозванцу и воевод к нему в Путивль отвели: из Белгорода князя Бориса Михайловича Лыкова да голов, из Царёва Нового города князя Бориса Петровича Татева да князя Дмитрия Васильевича Туренина…».

Но, как пишет Руслан Григорьевич в своей монографии «Крушение царства» - «Но, приведённая Разрядная запись требует некоторых уточнений. «Князь Д.В. Туренин служил воеводой не в Царёве - Борисове, а в Валуйках. Во время мятежа он был арестован вместе с головой А. Поводовым. В Осколе служил воевода Б.С. Сабуров и голова И.И. Загряжский; в Белгороде - князь Б.М. Лыков, головы князь Ф. Волконский, П. Извольский, М. Зиновьев; в Царёве - Борисове князь Б.П. Татев, головы И.Н. Ржевский М.Б. Зыбин». Об этом пишут и А.Н. Крупенков и Б.И. Осыков, в своей книге краеведы отмечают, что действительно « в 1604 - 1605 годах упоминается воеводой в Белгороде князь Б.П. Татев, он вместе с Б.М. Лыковым - Оболенским перешёл на сторону Самозванца. Воеводой в Белгород назначен окольничий И.Н. Салтыков - Ёр (Орд), но осенью 1604 года он был отозван в Москву. Вторым воеводой тут же был назначен Г.Г. Пушкин, по прозвищу Слепой - прямой предок А.С. Пушкина и один из героев трагедии «Борис Годунов». Так же в 1604-1605 годах упоминаются воеводами в Белгороде князья Волконские - Фёдор Константинович и Фёдор Иванович…».

К сожалению, данные о казнях воевод, сохранивших верность Борису Годунову в источниках отсутствуют. Как пишет Р.Г. Скрынников - «Жертвами народного гнева стала лишь пара дворян, пытавшихся активно противостоять мятежу. Так в Белгороде был убит всего один дворянин Д.Е. Хитрово «за то, что вору Расстриге креста не целовал…». Историк так же отмечает, что «Если бы воеводы могли опереться на поддержку городовых детей боярских, мятеж неизбежно привёл бы к большому кровопролитию. В действительности воеводы оказались в изоляции и не смогли помешать быстрому распространению восстания по всей территории степных уездов…».

В исследованиях Скрынникова Р.Г. особо отмечается, что более всего поддержали Лжедмитрия I в нашей современной области «феодалы», так как им Самозванец обещал, во - первых, сразу же после своего воцарения на московском престоле, провести верстание (т.е. наделение) их увеличенными денежными и земельными окладами, произведя при этом денежные и земельные конфискации у монастырей, во - вторых, всем южным районам государства было обещенно освобождение от налогов, что и было выполнено. Так же, данные районы, были освобождены от налогов на 10 лет, на них прекратилась обработка «десятинной пашни».

«Отметим, что еще до своего похода он направил на Русь записи, так называемые «прелестные письма» - своего рода прокламации с призывами. Узнав из них об «истинном царевиче», по всему югу России (в том числе и городах современной Белгородчины - Белгороде и Старом Осколе), на Дону и в других местах под его штандарты становятся все недовольные - крестьяне и холопы, посадские и служилые люди, казаки и прочие. Именно они и сыграли решающую роль в успехах самозванца».

Однако, как писал в своей работе Карамзин Н.М.: «Лжедимитрий, угадывая, что его письма не доходят до Москвы, избрал двух сановников смелых, расторопных, Плещеева и Пушкина: дал им грамоту и велел ехать в Красное село, чтобы возмутить тамошних жителей, а чрез них и столицу. Сделалось, как он думал. Купцы и ремесленники Красносельские, плененные доверенностью мнимого Димитрия, присягнули ему с ревностию и торжественно ввели гонцов его (1 июня) в Москву, открытую, безоружную: ибо воины, высланные Царем для усмирения сих мятежников, бежали назад, не обнажив меча; а Красносельцы, славя Димитрия, нашли множество единомышленников в столице, мещан и людей служивых; других силою увлекли за собою: некоторые пристали к ним только из любопытства. Сей шумный сонм стремился к лобному месту, где, по данному знаку, все умолкло, чтобы слушать грамоту Лжедимитриеву к Синклиту, к большим Дворянам, сановникам, людям приказным, воинским, торговым, средним и черным». Похожая ситуация была и в Белгороде, Царёве - Борисове, Валуйках, везде «прелестные письма» Самозванца слушались внимательно и с почтением.

После падания Лжедмитрия I города современной Белгородской области дружно переходят на сторону нового Лжедмитрия II. Р.Г. Скрынников отмечает, что: «Осенью 1606 года мятежники подошли к крепости Царёв - Борисов. В крепости сидел Михаил Сабуров, ему не удалось удержать в повиновении гарнизон…Сабуров подвергся жестокой казни». Примечательно, что жители городов - крепостей современной Белгородчины не видели принципиальной разницы между двумя Самозванцами. После того, как они получили от первого Лжедмитрия всё обещанное, основной целью для них стало сохранение этих уступок и открытая борьба с официальной властью.

Однако, поддержка южнорусскими городами - крепостями Самозванцев не спасла их в дальнейшем от разорения. Так, Белгородская крепость в 1612 г. была захвачена и сожжена отрядом полтавских черкас (казаков) под командованием князя С. Лыко, пришедшим из Речи Посполитой. В 1613 г. крепость была вновь отстроена оставшимися жителями под руководством воеводы Н.П. Лихарева, но уже на противоположном, левом берегу р. Северского Донца.

Другой город - Старый Оскол, в разгар самого Смутного времени не пострадал, так как к 1612 году он уже находился вне эпицентра основных событий, однако в 1617 г. город был сожжён поляками и восстановлен воеводой М. Скуратовым только к 1625 году.

Таким образом, именно благодаря исследованиям Р.Г. Скрынникова можно получить информацию о численном и социальном составе городов современной Белгородской области, об их поведении в смутные времена XVII века. Кроме того, анализируя ряд исследований и монографий историка, можно сделать выводы, что: население южнорусских городов - крепостей в большей своей массе поддержало Самозванцев, так как в целом, оно было не довольно правлением Бориса Фёдоровича Годунова и в частности, его политикой. Однако в дальнейшем южнорусские крепости были разорены черкасами и поляками и как следствие этого - во - первых, доверие со стороны верховной власти к городам современной Белгородчины, после событий Смутного времени, было подорвано и во - вторых, их рост и развитие в середине - конце XVII века заметно ослабли.