Автореферат диссертации 'Конструкции вывода-обоснования в современном мокшанском языке'

На правах рукописи

Сокорова Ирина Павловна

КОНСТРУКЦИИ ВЫВОДА-ОБОСНОВАНИЯ

В СОВРЕМЕННОМ МОКШАНСКОМ ЯЗЫКЕ

10.02.02 - языки народов Российской Федерации

(финно-угорские и самодийские)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Саранск 2011

Работа выполнена в отделе языкознания Государственного казенного учреждения Республики Мордовия «Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Водясова Л.П.

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Цыганкин Д.В.

кандидат филологических наук

Кочеваткина О.В.

Ведущая учреждение: ФБГОУ ВПО «Марийский государственный

университет»

Защита состоится «15» декабря 2011 года в «10» часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.09 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Мордовском государственном университете имени Н.П. Огарева по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Большевистская, 68, корпус № 10, ауд. 403.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева.

Автореферат разослан «__» ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук доцент Гребнева А.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. На современном этапе развития лингвисти­ки весьма актуальной является проблема соотношения языка и речи. Без моде­лирования речемыслительной деятельности невозможно изучение языка: по­средством языковых конструкций говорящая личность формирует значения, способные представлять определенные структуры знания, которые относятся к коммуникативной ситуации в целом и к самому субъекту речи. В рамках данной проблемы нами рассматриваются конструкции вывода-обоснования, которые до настоящего времени в мордовском языкознании предметом исследования не становились. Имеется лишь несколько разрозненных наблюдений и материалов, полученных в ходе изучения сопутствующих проблем лингвистики и лингводи­дактики.

Объектом изучения в настоящей диссертации являются причинно-следственные конструкции вы­вода-обоснования, представленные синтаксическими единицами - сложносочи­ненным предложением, сложноподчиненным предложением, бессоюзным слож­ным предложением и текстовыми структурами.

Целью настоящего исследования является описание синтаксических ти­пов конструкций вывода-обоснования с учетом анализа их семантики, структу­ры и текстообразующих возможностей. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих за­дач:

1) рассмотреть теоретические предпосылки изучения конструкций вывода-обоснования;

2) определить их дифференциальные признаки;

3) выявить структурно-семантические и структурно-синтаксиче­ские типы конструкций вывода-обоснования;

4) описать средства выражения модусов мнения, воли и оценки в компоненте вывод;

5) проанализировать конструкции вывода-обоснования с точки зрения пространственно-временной локализации.

Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые в мор­довском языкознании описываются причинно-следственные конструкции выво­да-обоснования и их синтаксические типы на материале мокшанского языка.

Методами исследования послужили лингвистическое описание, струк­турно-семантический анализ, текстовый филологический анализ, лингвистиче­ский эксперимент в виде трансформации исходного предложения-высказыва­ния.

Материал исследования извлекался методом сплошной выборки. Для ана­лиза были выбраны причинно-следственные конструкции, представленные в ху­дожественных произведениях мокша-мордовских писателей.

Теоретической и методологической основой диссертационного исследо­вания послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов по общим и частным вопросам синтаксиса языков разных систем - Л.А. Абукаевой, Н.Д. Арутюновой, Л.Л. Бабаловой, Ш. Балли, В.А. Белошапковой, А.В. Бондарко, И.С. Бузакова, Т.В. Булыгиной, В.В. Виноградова, Л.П. Водясовой, Е.М. Вольф, Ю.Б. Григорьевой, Г.А. Золотовой, Д.И. Изаренкова, В.М. Имярековой, Н.В. Кирпичниковой, М.Н. Коляденкова, К.Е. Майтинской, А.М. Пешковского, Н.С. Поспелова, Н.К. Рябцевой, М.Э. Сатель, Б.А. Серебренникова, Р.М. Теремовой, В.П. Цыпкайкиной, Е.Н. Ширяева, С.А. Шуваловой, Е.С. Ярыгиной и др.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты диссертационного исследования будут способствовать дальнейшим изысканиям в области коммуникативного синтаксиса в мордовских языках. По существу, эта работа, являясь первым опытом описания причинно-следственных конструкций вывода обоснования в современном мокшанском языке, дает возможность более целенаправленно про­должить научные исследования по данной проблематике.

Представленный материал, результаты его анализа могут быть использо­ваны в практике преподавания родного (мокшанского) языка в вузе, в частности при обучении приемам речевого воздействия. Практическое значение работы определяется также возможностью использования ее положений в курсах по выбору по коммуникативной лингвистике, анализу дискурса, при написании учебных пособий. Кроме того, настоящая работа будет полезна при обучении мордовскому-мокша языку представителей других национальностей.

Апробация исследования проходила в отделе языкознания Государствен­ного казенного учреждения Республики Мордовия «Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия». Основные положения работы нашли отражение в докладах и сообщениях, сде­ланных на научных конференциях студентов и преподавателей «Евсевьевские чтения» в ФБГОУ ВПО «Мордовский государственный педагогический инсти­тут имени М.Е. Евсевьева» (Саранск, 2005-2010). По теме диссертации опубли­ковано 10 статей, три - из которых в журналах, рекомендованных ВАК.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Конструкции вывода-обоснования представляют собой соединение вы­вода и обоснования как самостоятельных предикативных структур, каждый из которых обладает собственным модусом. Оба модуса соотнесены с точкой зре­ния субъекта сознания, находящегося вне ситуации, наблюдающего и оцениваю­щего со стороны. Отношения вывода-обоснования - это устанавливае­мые субъектом причинно-следственные связи между модусными элементами высказывания.

2. Конструкции вывода-обоснования выступают в четырех синтаксиче­ских типах - в форме сложносочиненного предложения, в форме сложноподчи­ненного предложения, в форме бессоюзного сложного предложения и в виде текстовых структур.

3. Основными дифференциальными признаками конструкций вывода-об­основания являются наличие модуса мнения, воли или оценки в компоненте вы­вод, неспособность трансформироваться в простые полипредикативные предло­жения, невозможность постановки вопроса почему? к придаточной части слож­ноподчиненного предложения.

4. Временная характеристика предиката семантически соотносится с опре­деленным типом субъекта.

Оформление диссертации. В целях экономии места ссылки на источник даются по следующей формуле: автор, год издания работы, страница. При от­сутствии автора наименование источника приводится также полностью, после него - год издания, а затем - страница, например: Грамматика мордовских язы­ков, 1980: 53.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списков использованной (теоретической и художественной) литературы. Работа изложена на 151 стра­нице компьютерного текста.

Содержание работы

Во введении обосновывается актуальность исследования, излагаются цель и задачи, определяются предмет и объект исследования, указываются ме­тоды, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, фор­мулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Характеристика конструкций вывода-обоснования в современном мокшанском языке» выделяются дифференциальные признаки конструкций вывода-обоснования, рассматриваются средства выражения модусов в компо­ненте вывод, дается темпоральная характеристика компонентов вывод и обосно­вание.

Конструкция вывода обоснования (КВО) - это соединение двух или более предикативных частей (или предикативных единиц) в результате причинно-следственного взаимодействия модусных компонентов, в котором проявляется особая речевая тактика говорящего: от вывода - к обоснованию. КВО формаль­но может быть представлена бессоюзным или союзным сложным предложени­ем, а также последовательностью двух или более простых или сложных предло­жений.

При исследовании КВО были выявлены следующие дифференциальные признаки: 1) невозможность постановки вопроса почему? к придаточной части. В КВО вопрос почему может быть задан только к модусу придаточной части предложения и имеет форму почему вы так думаете?, например: Мон, улема, ливоськодонь (почему я так думаю?), сяс мес, мяляфтса, кядь-руцяняса нар­дайне конястон ливозть... (Кузнецов, 2007: 431) «Я, наверное, вспотел (почему я так думаю?), потому что, помню, вытер со лба пот ...»; 2) не­способность трансформироваться в простые полипредикативные предложения, так как в них причинно-следственные отношения устанавливаются между моду­сами: Шять, ужялькс арань академикненди, сяс мес сембе сяка озафтомазь вертолетозост (Тяпаев, 1994: 15) «Наверное, жаль меня стало академикам, потому что они все же посадили меня в свой вертолет». Если по­пытаться произвести трансформацию, то получается следующее: Вертолето­зост озафтомок, мон, шять, ужялькс арань академикненди «Посадив меня в вертолет, наверное, академикам стало жаль меня». Очевидно, что при подобном видоизменении искажается временная последовательность предложения: полу­чается, что сначала субъект был посажен в вертолет, а потом его пожалели. Это говорит о том, что в КВО прослеживается обратная последовательность событий: говорящий субъект воспринимает факт объективной действительности - делает вывод - сообщает его адресату - приводит аргументы в пользу своего вывода на основе наблюдаемого. Например, в мокшанском языке: А тинь велесонт, ванан, козяста эряйхть: кие кемонь цалковайнят венепти, кие комсь, ато и колмогемонь (Девин, 1991: 196) «А у вас в селе, смотрю, богато живут: кто десять рубликов даст, кто двадцать, а то и тридцать» - говорящий стал свидетелем некоего факта действительности, сделал вывод, который он сообщил адресату и обосновал определенными фактами. Что касается КВО, сформированных на основе знания (частноинформативного или общеинформативного), то здесь наблюдается следующее: говорящий делает вывод о каком-либо факте - сообщает его адресату - приводит аргументы на основе своих личных или всеобщих знаний: Мес-бъди сась прязон - тернесамань концертонь кувалма, въдь малаткшнесь Великай Октябрть комсь котувоце годовщинац (Девин, 2002: 259) «Почему-то мне пришло в голову - он приглашает меня по поводу концерта, ведь приближалась 66-я годовщина Великого Октября»; 3) «запрет на конвертируемость компонентов вывод и обоснование с использованием средств связи (потому что - на поэтому)». Конверсия в КВО возможна лишь при обнаружении модуса посредством вводных слов следовательно или значит, вербализующих я-модусную рамку в компоненте вывод: Кой-кит, шять, афи марязь, сяс мес куттне шерьхксть аньцек цютькада (Тяпаев, 1994: 311) «Некоторые, возможно, и не почувствовали, потому что дома затряслись только немного» - Куттне шерьхксть аньцек цютькада, лисенди, кой-кит, шять, афи марязь «Дома затряслись только немного, значит некоторые, возможно, и не почувствовали».

Семантически КВО классифицируются по двум модусным параметрам: по типу вывода и типу обоснования.

Вывод КВО может представлять собой: 1) предположение, гипотезу; 2) побуждение; 3) оценку.

Обоснование в КВО говорящий приводит на основе перцепции (наблюдае­мого, воспринимаемого на слух, осязаемого и т.д. явления) или на основе знания, приобретенного личным или общечеловеческим опытом.

На пересечении двух модусных параметров - типа вывода и типа обосно­вания получается классификация из девяти типов КВО:

1. Мнение - перцептивное обоснование. Первый компонент КВО этого типа представляет собой предположение о каком-то явлении; второй компонент обусловлен перцептивным модусом. Следует отметить, что данный структурно-семантический тип конструкций вывода-обоснования - самый многочислен­ный; это объясняется тем, что вывод легче делать на основе увиденного или услышанного: Аф хлорка ли мезе каяф? Мес-бъди пяк акша ведсь, - пъшкядсь Гаврил Гаврилович, но каршезонза кивок ашезь отвеча (Сайгин, 1976: 228) «Не хлорка ли добавлена? Что-то очень белая вода, - сказал Гаврил Гаврилович, но ему никто не ответил».

2. Мнение - частно-информативное обоснование. В КВО этого типа предположение соединяется с частно-информативным обоснованием: Ёрань атказамс ни пангс молемать эзда. Да кода атказат? Въдь монць Прохорычень сърхкафтыне (Моисеев, 1990: 30) «Хотел уж отказаться от похода за грибами. Да как откажешься? Ведь я сам Прохоровичу предложил»; Аф сембонди фатнемс менельста тяштть. Да эздонк, улема, тяштеня киндивок афи фатяви ― кяденьке нюрьхкянят... (Кузнецов, 2007: 197) «Не всем с неба звезд хватать. Да нам, наверное, звездочку никому не достать - руки коротки…».

3. Мнение - обще-информативное обоснование. Мнение автора аргументируется общим суждением, общеизвестными фактами: Шять, шорсян тейст, колмоцесь, кода корхнихть, лишнай (Тяпаев, 1994: 16) «Может, я им мешаю, третий, как говорят, лишний».

4. Побуждение - перцептивное обоснование. Модус воли в форме вопросительного предложения соединяется с перцептивной аргументацией: - Пади, тутама тяста, а? Няк, ортанзовок селкфт, кенкшецка … (Мокша, 2004, 3: 35) «- Может, уйдем отсюда, а? Видишь, и ворота закрыты, и дверь …».

5. Побуждение - частно-информативное обоснование. Побуждение в форме повелительного наклонения аргументируется обоснованием частно-информативного характера: - Цёрат, пяк тяда ризна. Минь судса карматама араламонт (Моисеев, 1990: 114) «- Пацаны, сильно не горюйте. Мы на суде будем вас защищать».

6. Побуждение - обще-информативное обоснование. Побуждение, выраженное формой повелительного наклонения, обосновывается обще-информативным суждением: Тят шарфне мяль, къда кармай колгат лабордома месть аш. Шкайти озондыхне аф кармайхть тейст верондама: содасазь, што коммунисттне сельмосостка афолезь няе церькафнень (Макулов, 1997: 260) «Не обращай внимания, если он будет болтать о тебе невесть что. Верующие не поверят им: знают, что коммунисты ненавидят церкви».

7. Оценка - перцептивное обоснование. В КВО этого типа в выводе представлена авторская оценка героя, который констатирует свой вывод фактами, т. е. дает перцептивное обоснование: Ну, кодама тя эряф! Цёрада перьфпяле сатомшка, а седи панжемс, рьвакс лисемс аш кинди(Мокша, 2007, 10: 132) «Ну, что эта за жизнь! Парней вокруг достаточно, а душу раскрыть, замуж выйти не за кого».

8. Оценка - частно-информативное обоснование. В первом компоненте говорящий оценивает некоторое положение дел, обосновывая частно-информативной аргументацией: Кальдяв улемс емланякс. Оцю церокшненди магазинца сембось ули, а тейне - хуш кати-месентть (Моисеев, 1990: 45-46) «Плохо быть маленьким. Большим мальчикам в магазине все есть, а мне - хоть что делай».

9. Оценка - обще-информативное обоснование. В выводе воплощается оценка, обоснованием является общее суждение: Иванонь, конешна, видец, къда арьсемс лац-ряц. Мзяра вайме юмси-арси винада симондемать сюнеда! (Девин, 2002: 15) «Иван, конечно, прав, если хорошенько подумать. Сколько жизней пропадает из-за пьянства».

Семантическую интерпретацию КВО, в выводе которой содержится мне­ние говорящего, можно представить таким образом: я считаю вероятным (возможным), что..., потому что знаю / вижу, что…. Такой вывод представ­ляет собой субъективное мнение говорящего, и, значит, должен иметь граммати­ческое значение достоверности / вероятности, выраженное различными (син­таксическими, морфологическими и лексическими) средствами.

Субъективное отношение в компоненте вывод в мокшанском языке выра­жается, как и в других языках, чаще всего, вводно-модальными словами. С морфологической точки зрения, они не однородны и относятся к разным частям речи: именам существительным, именам прилагательным, глаголам, на­речиям и т. д.: къле «говорит», виде «правда», улема «наверное», афкукс «дей­ствительно», роди «вроде бы» и т.д.

В компоненте вывод наиболее употребительны модальные слова шять «может быть», «возможно», улема «наверное», пади «может быть», «наверное»: Ърьвязе, шять, ашемань шарьхкоде али ашемань примета, путозе перяфксть ваксс рюкзаконц, мезе-бъди ушедсь перьфканза возяма (Тяпа­ев, 1994: 111) «Жена, возможно, не узнала меня или не заметила, поставила рюкзак у забора, начала возиться с ним»; Сяшкава лац марясы прянц Кечай ... - валса аф азови. Улема, Шуень мархтовок тякось тиендеви. Эк, вона, сельмон­зовок тетьковсть (Мокша, 2003, 7: 52) «Так хорошо себя чувствует себя Кечай ... - словами не передать. Наверное, и с Шуем то же самое происходит. Вон, даже глаза у него вылупились»; Церай, пади, нолдасамасть, а? Тейнек ку­роконе эряви… Колхозоньконь вазняц юмась, вешемонза саме… (Тяпаев, 1994: 78) «Сынок, может быть, отпустишь нас, а? Нам быстрее надо... Колхозный теленок пропал, мы искать его приехали...»

При наличии средств выражения категории вводности сказуемое компо­нента вывод может быть выражено:

1. Глаголами в форме прошедшего или настоящего времени изъявительно­го наклонения: Ёрдась [стирсь] пря шири и ерась ворьгодемс пичетнень алга да васьфтиенц кяденза, улема, аф кяттельхть, а кавалонь пацятольхть - мину­таньботмоста стирсь тага тапарясь синь алост (Кудашкин, 1996: 121) «Бро­силась [девушка] в сторону и хотела убежать под соснами, да руки встретивше­го ее, наверное, были не руками, а крыльями коршуна - через минуту девушка опять запуталась в них».

2. Глаголами, обозначающими эмоциональное состояние человека: кеняр­демс «радоваться, обрадоваться», обжавомс «обидеться», эводемс «испугаться», пелемс «бояться», лажнамс «беспокоиться», кельгомс «любить» и т. д.: Виденц азомс, эводень: тязамань няе Ольга вальмава <��������������������������������������������������������������������

�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������паев, 1994: 50) «Он так меня не взял бы, наверное, да жена барина обещала нам подарок».

Встречаются также КВО, содержание вывода которых содержит утвер­ждение говорящего о возможности / невозможности осуществления действия.

В мокшанском языке значение возможности / невозможности выражается, прежде всего, синтаксически - глаголом изъявительного наклонения возвратно-желательного залога с суффиксом -в-: Содаф, фкя и сяка ляйса аф эшеляват - ведсь фалу шуди <���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������

���������ение возможности / невозможности выражается имплицитно: Ах, Гарю, Гарю, ну кода тяни тейнек явома, въдь минь ваймоньке кунара ни марсот! (Левчаев, 1972: 273) «Ах, Гаря, Гаря, ну как нам теперь расстаться, ведь наши души давно уже вместе!».

Модус воли в выводе семантически можно интерпретировать следующим образом: тейть эряви мезе-бъди тиемс, сяс мес… «тебе нужно (ты должен) что-то сделать, потому что…».

С точки зрения способа представления смыслового содержания повели­тельности, в связи с характером его языкового выражения различаются два типа императивности.

1. Категориальная (прямая) императивность: императивная семантика вы­ступает как категориальное значение особых форм (морфологических и синтак­сических): - Архт, листь ульцяв, чяй, кивок велеста вешенди эсот (Девин, 2002: 233) «- Иди, выйди на улицу, может, кто-нибудь из деревни ищет тебя»;

2. Некатегориальная (косвенная) императивность, выступающая как смысл, передаваемый посредством формы с другим основным значением в осо­бых условиях функционирования этой формы. Императивный смысл передает­ся через вопрос, через футуральную индикативность, через оптативность: - На­таша, пади куду мърдат? Ату ушесь летьказа (Моисеев, 1990: 144) «- Наташа, может, домой вернешься? А то погода сыроватая».

Категориальная императивная ситуация может представлять собой: а) просьбу или побуждение к совершению действия: - Лезтт, а то ведь тяса алят аш (Мокша, 2000, 6: 77) «- Помоги, а то ведь здесь мужиков нет!»;

Большинство выводов, содержащих категориальную императивность, вы­ражаются глаголами повелительного наклонения с отрицаниями тят / тяда «не» с семантикой эмоционального переживания, такими как аф пелемс «не бо­яться», аф лажнамс «не переживать, не беспокоиться» и др. Они располагаются в первой предикативной части КВО: - Тят пеле, эрявондяряй - лезттама, анок редакторкс кивок аф шаченды (Девин, 2002: 241) «- Не бойся, понадобится - поможем, готовым редактором никто не рождается»; -

Побуждение может выражаться не только эксплицитно, но и косвенно, им­плицитно. Косвенные способы выражения побуждения обнаруживаются в КВО, вывод которых содержит модальное значение необходимости.

Имплицитное побуждение может быть направлено на адресата либо, в случае внутренней речи, ориентировано на самого говорящего - потенциально­го субъекта - исполнителя собственной воли: А мезе, къда тейне валгомс марх­тонза и кандомс чемоданонц? Няк, конашкава эендасть кяденза!.. (Мокша, 2009, № 6: 62) «А что, если мне сойти и понести её чемодан? Вон как замерзли ее руки!..»

Вывод с имплицитным побуждением информирует нас 1) о необходимости совершения действия: - Эряви эряскодомс. А то поездсь аф кармай учендомонк (Моисеев, 1990: 34) «- Нужно торопиться. А то поезд не будет нас ждать»; 2) о необходимости некоторого экзистенциального объекта, достижение которого возможно посредством потенциального действия, субъектом которого может быть как сам говорящий, так и собеседник: Аф эряви, къле, пенсиянте: монць добуван, мезе эряви тейне … (Мокша, 2004, 3: 20) «Не нужна, якобы, мне ваша пенсия: я сам добуду, что мне нужно …».

Средством выражения «побудительной» необходимости в мокшанском языке является модально-волюнтативный глагол эряви «надо, нужно, необходи­мо», выступающий также с отрицательной частицей аф «не» (аф эряви «не надо, не нужно»): - Пеельсь эряви панкнень керсемс, - тага корхтазевсь Прохо­рыч, - въдь синь аф нетьксонек урафтомат… (Моисеев, 1990: 30) «Нож нужен, чтобы грибы срезать, - снова заговорил Прохорыч, - ведь не с корнем же их рвать».

Формы императива с частицей катк «пусть» выражают опосредованную, через другого субъекта, волю, при этом значение приказания трансформируется в пожелание или разрешение: - Катк сяда ламоняс морси тя алясь, пяк ни уда­лаф мороц, вайгялецка пяк ни лац моли (Сайгин, 1976: 191) «Пусть подольше бу­дет петь этот мужчина, очень уж у него хорошая песня, и голос у него очень уж хорошо идет».

Значение приглашения к действию выражают частицы эрь / эрьда «давай / давайте» с глаголами настоящего или будущего времени: - Ожу, эрь нинге корх­нетяма. Ату коль ськамон и ськамон, аш кинди валня азомс (Мокша, 2004, 2: 135) «- Погоди, дай еще поговорим. А то я все один да один, некому словечко сказать».

Модус оценки в КВО встречается в двух модальных формах - «Хорошо, что Р» (de dicto) и «Х - хороший» (de re) (Вольф, 2002: 14). Оценочная структура в форме de dicto в КВО оформляется конструкцией модус-диктум и выражается, чаще всего, наречиями: «Пара нинге, аф хромо­вай кямосан, а то монцьке аф няематнень няелине», - лотконяста лисемста арьсесь эсь пачканза Мишась (Сайгин, 1976: 47) «Хорошо еще, я не в хромо­вых сапогах, а то и сам бы все прелести увидел, - вылезая из ямки, подумал про себя Миша»; .

В форме de re оценочное высказывание относится к обозначению объекта и выражается прилагательными (определениями или предикативами), а также наречиями: … кафцьконь кядьса портфельхть, шять, аф теждяннят, атят­не сяка тев нарнезь конястост ливозть… (Тяпаев, 1991: 63) «… у обоих в ру­ках портфели, наверное, не легкие, старики то и дело стирали со лба пот»;.

Большинство оценочных компонентов КВО в мокшанском языке пред­ставлены типом de re.

В оценочных высказываниях в форме de re в компоненте вывод можно выделить несколько типов оценок.

Самой многочисленной является оценка человека или предмета. Типич­ными средствами выражения данной оценки являются качественные имена прилагательные: Фотографиясь, улема, кунардонь - тяни Маринань фталда шяяренза цютькада нарафт, каннесыне синь алянь фасонца (Кудашкин, 1996: 64) «Фотография, наверное, старая - теперь у Марины волосы сзади чуть по­стрижены, носит их под мальчишку».

Большое количество выводов содержат оценку действия, представлен­ную сочетанием наречия и инфинитива: Пара арнемс эсь кибиткасот: ков мяльце, тоза и пачкодят (Мокша, 2004, 3:137) «Хорошо ездить на своей кибит­ке: куда хочешь, туда и доедешь».

Распространенной в компоненте вывод является оценка ситуации: Мин­дейнек ся вармать пингста пароль: ащеме кабинетса, ванондоме келес панчф вальмава и пеетькшнеме… (Девин, 2002: 325) «Нам во время того ветра было хорошо: мы сидели в кабинете, глядели в открытое настежь окно и улыбались…».

Иногда встречается оценка высказывания, мыслей другого субъекта: Мондейне-арам, сон виденц корхтась: месть кадондомс куватьс тяшкава мазы стирть кати-мезень туткоткс селедканкса али тресканкса? (Мокша, 2002, 6 : 28) «Мне кажется, он говорил правду: зачем оставлять надолго такую красивую девушку из-за какой-то вонючей селедки и трески?».

Оценка в компоненте вывод, как показывают наши наблюдения, может вы­ражаться различными частями речи:

1) именной частью неглагольного сказуемого: - Ну, татархне аф дуракт. Сяшкава танцти пища пицихть алашань палста - кяльцень нильсак! (Девин, 2002: 71) «- Ну, татары - не дураки. Такую вкусную еду готовят из конины - язык проглотишь!».

2) именем прилагательным, которое выполняет функцию сказуемого в вы­воде: - Нда-а-а, кальдяфт тефне - калада крандазкс арань… (Девин, 2002: 341) «- Да-а-а, плохи дела - старой телегой стал». Имена прилагательные могут иметь при себе интенсификатор пяк «очень»: А монцень рахамазе аф кирдеви. - Пяк стакаль, шабат, эста эряфсь. Кшись сатнесь аньцек роштувати (Радин, 1987: 5) «- Очень тяжелой, ребята, была тогда жизнь. Хлеба хватало только до Рождества»;

3) глаголом: Цёранясь щась иля понкст, а каяфонзон върнофтозень прянц вельф, ковга аф кондястихть - варяфт (Тяпаев, 1991: 195) «Мальчик одел другие штаны, а снятые выкинул через голову, никуда не годятся - дырявые»; Васенце пеетькшнемась, монь койсон, удалась: кяжияйхть ашельхть, тяса па­роцка пеетькшнемать (Девин, 2002: 251) «Первая шутка, по-моему, удалась: обиженных не было, в этом и прелесть шутки»;

4) наречием: Ся кизотнень магазинга-куване ланга щамонь пяльде ста­каль, няк, войнась коль нинге марьсефтезе прянц (Девин, 2002: 245) «В те годы в магазинах с верхней одеждой было тяжело, видишь ли, война все еще давала о себе знать».

5) причастием страдательного залога: Варжакстонь фанераса перяф комнатаняньконь лангс коса эряме Малькин мархта. Улема, заняф, кулевихть [ломанень] ваймонь тарксемат (Девин, 2002: 218) «Взглянул на нашу загоро­женную фанерой комнату, где мы жили с Малькиным. Наверное, занята, слыш­но дыхание [людей]».

В ходе исследования было выявлено, что в обосновании определенный тип предиката семантически соотносится с определенным типом субъекта. Это со­отношение проявляется в том, что, если аргументация осуществляется на осно­ве модуса перцепции, то обоснование содержит актуальный субъект, связанный с эпизодическим предикатом, локализованным во времени, и, следовательно, предложение, воплощающее данное высказывание, будет характеризоваться ак­туальным временем: ... тейнек, улема, афи мувольхть [бандиттне], пяк ни цебярьста маскировандафоль бохарямть кенкшец кардонь кияксть мархта ... (Виард, 1992: 124) «…мы, наверное, и не смогли бы найти [банди­тов], очень уж хорошо была замаскирована дверь погреба на полу коровника …».

Если в предложении содержится частно-информативное аргументирую­щее суждение, то здесь субъект-инстант соотносится со значением узуального времени: - Мекольдень пингть сяда сидеста ушедонь арьсекшнема, ламос аф кармай мархтон эряма: пяк ни сидеста лятфнелезе ингольдень ърьванц, се­мьянц, тостонь обуцятнень, кода тя или тона пингть тиель ървац (Пьян­зин, 1997: 22-23) «- В последнее время чаще стала думать, долго не будет со мной жить: слишком часто он вспоминал бывшую жену, семью, тамошние обы­чаи, как в этом или в том случае поступила бы его жена».

При обобщенно-информативном обосновании субъект класса сочетается с квалитативным или узуальным предикатом, например: Аватне азонкшнезь тейнза, кода корхтафнесы авозец. А мезе тият - кирдема, бабась кудса оцюнясь (Радин, 1986: 265) «Женщины рассказывали ей, как о ней сплетни­чает свекровь. А что поделать - нужно терпеть, свекровь в доме главная»; И тянкса аш кода синь муворгофтомс: въдь эрь ломанць мазопнесы эряфонц эсь пара мялензон мархта (Сайгин, 1976: 50) «И за это их нельзя винить: ведь каждый человек украшает свою жизнь своими хорошими мыслями».

Аналогичные соотношения типов субъектов с типами предикатов свой­ственны и компоненту вывод.

Во второй главе «Синтаксические типы конструкций вывода-обоснования» описываются синтаксические типы конструкций вывода-обоснования.

В мокшанском языке конструкции вывода-обоснования представлены в четырех разновидностях: 1) в форме сложносочиненного предложения; 2) в форме сложноподчиненного предложения; 3) бессоюзного сложного предложе­ния; 4) текстового соединения предложений.

Синтаксической формой КВО в системе сложносочиненного предложения в мокшанском языке являются предложения с противительно-причинными и противительно-условными отношениями. В них содержание одного из компонентов выражает причину действия, явле­ния, события другого компонента, т. е. содержание одного компонента является следствием причины, выраженной в содержании другого компонента (Цы­ганкин, Деваев, 1975: 35). Подтверждением этого, например, может послужить следующий пример на мокшанском языке: Оду ряд мольхтяда Москуву - Эрь­зянь лемонц тясть лятфне, а то золотань питнеса стяйхть запчастьтне (Ра­дин, 1986: 254) «В следующий раз поедете в Москву - имя Эрьзи не упоми­найте, а то запчасти встанут золотыми». Первая часть предложения до союза представляет собой следствие причины, содержащейся во второй части предло­жения: Тейнть аф эряви лятфнемс Эрьзянь лемоц, сяс мес эста запчастьтне стяйхть золотань питнеса «Вы не должны упоминать имя Эрьзи, потому что тогда запчасти встанут золотыми». Данный тип КВО имеет недифференцированное альтернативно-мотивирующее значение, которое образуется в результате синтеза двух семан­тических компонентов взаимоисключения и гипотетичности: - Архт Данилонь стяфтк, а то сявок таргози удомати, - кошардсь атянц эса бабась (Сайгин, 1976: 122) «- Иди разбуди Данила, а то и он распухнет ото сна, - попросила своего старика старуха». Гипотетичность связана с допущением предполагае­мого, обратного тому, о чем говорится в первой части; взаимоисключение опре­деляется несовместимостью ситуаций, соотносимых в первой и во второй ча­сти. Значение альтернативной мотивации осложнено субъективной оценкой: предполагаемая ситуация (вторая часть) оценивается как нежелательное след­ствие осуществления / неосуществления того, о чем говорится в первой части конструкции.

Компоненты предложений с противительно-причинными отношениями в мокшанском языке соединяются заимствованным из русского языка союзом а то (ату, ато) «а то»: - Аньцек атять люлькати озафтк, а то фтала пакарензон срафтсайть-калафтсайть, - пеетькшнемга ни корхтась Зубовсь (Сайгин, 1976: 127) «- Только деда в люльку посади, а то сзади ему кости растрясешь, - уже в шутку сказал Зубов»; - Аде куду първажамак… Аде - надобьяняда эряви симомс, ату седиезе мяштьстон комоти (Тяпаев, 1991: 197) «Пойдем, проводи меня домой… Пой­дем - нужно лекарство выпить, а то сердце из груди выпрыгнет»; Нардак коня­цень, ато начка саразкс няеват ваннайда меле... (Мокша, 2002, 6: 134) «Вытри лоб, а то мокрой курицей выглядишь после ванны». В ходе исследования было установлено, что в КВО в форме предложений с противительно-причинными отношениями союз а то имеет два значения: 1) передает информацию типа иначе, в противном случае: - Тят раха, ату съргозьфтьсайть сембонь (Тяпаев, 1991: 142) «- Не смейся, а то [иначе] разбудишь всех»; 2) может быть синонимичным союзу сяс мес «потому что»: - Стяк, стирькай, аде яжафттама бозакст-пачакст, а то [сяс мес], шкай максы, кудат сайхть (Левчаев, 1972: 167) «- Вставай, дочка, пошли молоть для браги и блинов, а то [потому что], даст Бог, сваты придут».

Как было выявлено, значение союза а то зависит от времени предиката. Если в предложении грамматическое время предиката «прочитывается» как настоящее, то союз ату «а то» выполняет значение причинного союза сяс мес «потому что», а если как будущее, то данный союз имеет значение ату «иначе».

КВО в форме сложносочиненного предложения с противительно-причин­ными отношениями предикативных частей встречаются в двух семантических вариантах: 1) с модусом воли в компоненте вывод: - Тон, Лёха, узерьса-мезьса пяк тят старанда, а то мельгат петнемс стака (Мокша, 2007, 7: 34) «- Ты, Леха, топором сильно не старайся, а то за тобой исправлять трудно» и 2) с моду­сом оценки: Пара... молят вели, а то минь виеньке аф сатни гидрать маштомс! (Виард, 1960: 23) «- Хорошо... идешь в деревню, а то у нас не хвата­ет сил истребить гидру!».

В противительно-условных сложносочиненных предложениях осуще­ствление действия, явления, события, выражаемого первым компонентом, ста­вится в зависимость от условия, выражаемого содержанием второго компонен­та. Предикат первого компонента выражается формами сослагательного накло­нения: Сон, шять, утцельге тязк, да кудсонза обстановкась сядонга цебярь (Мокша, 2007, 10: 138) «Он, возможно, и ночевал бы здесь же, да дома у него обстановка еще лучше».

Как известно, ирреальная модальность форм сослагательного наклонения имеет двойственную природу: с одной стороны, она отрицает факт реальной действительности, а с другой - утверждает существование в действительности противоположного факта. Ирреальное модальное значение нереализовавшейся возможности главной пре­дикативной части аналогично отрицанию реального факта, например, говоря о субъекте Лисель Вася ульцяв… «Вышел бы Вася на улицу», имеется в виду, что Вася ашезь лисе «Вася не вышел». Если восстановим опущенный предикат про­позициональной установки, который представляет собой отрицательное предло­жение, то получится: Лисель Вася ульцяв, но аф лисеви, сяс мес аш мезе щамс, аш мезе карьсемс «Вышел бы Вася на улицу, но не может, потому что нечего одеть, нечего обуть».

Таким образом, в КВО, оформленных противительно-условными отноше­ниями, компонент вывод чаще всего представляет собой предположение об осу­ществлении/неосуществлении какого-либо действия при выполнении условия, содержащегося в компоненте обоснование: ... спискась кассь и кассь, шять, нин­ге касоль, да кшнинь кенкшсь кайгозевсь - кие-бъди калтыесь (Левчаев, 1972: 89) «... список рос и рос, возможно, вырос бы еще, да железная дверь загремела - кто-то стучался».

Предположение выражается, как правило, вводно-модальными словами шять «возможно», пади «может быть, наверно».

Темпоральный анализ данных предложений позволяет сделать вывод, что в большинстве случаев время в компонентах вывод и обоснование актуальное и локализованное: Шять, парьфтоме тулень, да фкя атя идезе ваймозень (Мок­ша, 2007, 10: 73) «Возможно, я бы ушел без кадушки, да один старик выручил меня» - как в выводе, так и в обосновании наблюдается субъект-инстант в соче­тании с эпизодическим предикатом.

В системе сложноподчиненного предложения КВО оформляются сложноподчиненными предложениями с придаточными причины и с причинно-условными отношениями.

В первом типе используется составной союз сяс мес «потому что» в нерасчлененном виде: А Исанянди-арам, Тихон Плато­нович матодовсь, сяс мес аф кашторды (Мокша, 2004, 2: 57) «А Иське показа­лось, Тихон Платонович заснул, потому что он не шевелится».

Данная синтаксическая форма наиболее характерна для конструкций вы­вода-обоснования с модусом мнения и с модусом оценки. КВО с модусом воли, оформленные сложноподчиненными предложениями с придаточным причины, тоже возможны, но они встречаются очень редко: Тяни, къле, мезе мяленте, сянь и тиеда мархтон, аньцек кадомасть шиса, сяс мес кудса учсамазь ърьвязе и кафта идне (Тяпаев, 1991: 152) «Теперь, мол, что хотите, то и делайте со мной, только оставьте в живых, потому что дома меня ждут жена и двое детей».

Что касается типов обоснования, то, как показывает анализ иллюстраций, наиболее продуктивны КВО с частноинформативным обоснованием, далее по убывающей - КВО с перцептивным обоснованием и совсем немногочисленны КВО с общеинформативным обоснованием.

КВО с причинно-условными отношениями представляют собой обобщенную логическую причинно-условную ситуацию, компонентами которой являются обусловливающее - причина и обусловливаемое - условие. Первая часть предложения до союза представляет собой вывод, вторая часть, начиная с союза - его обоснование. Поэтому по сути эти предложения справедливо можно назвать условно-причинными. Семантику данных предложений легко продемонстрировать на следующем примере: Улема, кельгсь, къда тняра киза арьсекшнесь Валя Зубавинать къвалма, къда ёразе сонь няемс эрь шиня (Кузнецов, 2007: 132) «Наверное, любил, если столько лет думал о Вале Зубавиной, если хотел ее видеть каждый день» - Судя по тому, что он столько лет думал о Вале Зубавиной, хотел ее видеть каждый день, он любил.

Сложные предложения с придаточными условными имеют две разновид­ности: 1) предложения с реальным условием и 2) предложения с желаемым, воз­можным или предполагаемым условием.

Компонент вывод чаще всего представляет собой отрицательное предло­жение с предикатом в сослагательном наклонении: Ърьвяямовок срхксень. И, пади, ърьвяялень, къда афолезень налхкфне кольця сельмонзон сембе ётай-по­тай цёратнень ланга (Мокша, 2010, 5: 135) «Даже жениться собирался. И, на­верное, женился бы, если бы она не сверкала своими глазами на всех парней»; Реже встречаются КВО в форме причинно-условных предложений, в которых вывод являет собой вопросительное предложение с вопросительным словом: А кодама тоса крёскянь тиема, къда види кядезе шуфтомсь кер пакшкяти... (Виард, 1992: 223) «А какое там перекреститься, если у меня правая рука одере­венела до основания…».

Вывод может представлять собой также оценочное предположение: Шять, лац сёрмады, къда тяфта лемдезе произведениянц (Тяпаев, 1994: 35) «Наверное, хорошо пишет, раз так назвал свое произведение».

Конструкций с модусом воли, а также с перцептивным и общеинформа­тивным обоснованием, оформленных причинно-условными предложениями, в исследуемых источниках нами не обнаружено.

Мы склонны считать, что к союзным предложениям необходимо отнести также конструкции с частицей въдь «ведь». Поясним нашу точку зрения. Мокшанская частица въдь «ведь» является очень распространенной. Она заимствована из русского языка, поэтому толкование русской частицы ведь в переизданном «Толковом словаре русского языка» как союза или частицы мож­но отнести и к мокшанской лексеме: «ВЕДЬ. 1. союз. Указывает на причину, об­основание предшествующего утверждения. Веди нас, в. ты знаешь дорогу. 2. частица. Подчеркивает сказанное, в мыслях или в речи противопоставляя это чему-н. другому как мотив, как известное, очевидное или как более целесооб­разное. Весна в., пойдем погуляем. Зря ты не послушался, говорил я тебе. В. опасно, не ходи одна (Толковый словарь русского языка, 1993: 71). В мордовском языкознании данная частица, выступающая в значении союза, не исследовалась. В.В. Виноградов отмечал, что частица ведь совмещает в себе усилительные функции с союзными значениями. (Виноградов, 1972: 522, 523). По его мнению, «способность выражать модальное отношение является преоб­ладающей в ее семантике. Она является маркером модуса знания и служит ил­локутивной цели - убедить собеседника в правильности вывода, представлен­ного субъектом речи» (Виноградов, 1972: 522). Подобным образом дело обстоит и в мокшанском языке: частица въдь «ведь» в качестве союза используется для соединение двух самостоятельных предложений, отношения между которыми подобны причинной зависимости между частями сложного предложения: - Щеняй, тон сяда лацкас ванолеть ульмоцень мельге, - тонафтсь эсон фкя цёранясь. - Въдь къда оцю сом пови, ведти тонценьге уск­танза (МП, 2007, 33: 15) «- Дядя, ты получше бы смотрел за своей удочкой, - учил меня один мальчик, - ведь если попадется большой сом, в воду и тебя ута­щит». Частица ведь в данном предложении выражает не причину-факт, а имен­но причину предшествующего суждения, основанного на мнении и, следова­тельно, является маркером модуса знания: я так считаю, потому что знаю, по­тому что известно, что... Таким образом, частица ведь, употребляемая в обосновании, в исследуемых конструкциях выполняет союзную функцию, одновременно с этим сохраняя собственно «частичные» функции. Союзная функция ведь проявляется в соединении вывода с обоснованием, а функция частицы - ввыражении достоверности компонента обоснование, детерминированной модальной природой самой частицы.

Анализ конструкций вывода-обоснования в форме БСП показал, что основным средством связи между компонентами вывод и обоснование является семантика мотивации, которая формируется взаимодей­ствием субъективных смыслов, содержащихся в первой и второй предикатив­ных частях БСП. КВО, оформленные БСП, представлены всеми девятью структурно-семантическими типами, выделенными нами в главе 1 настоящего иссле­дования. Наиболее продуктивны КВО перцептивной аргументации: 1) с моду­сом мнения: Атянясь, улема, кальдявста кули, нармонь лаца шарфнезе прянц корхтайть шири (Мокша, 2002, 6: 124) «Старичок, наверное, плохо слышит, как птица поворачивал голову в сторону говорящего»; 2) с модусом оценки: Ранац траксть, монь койсон, аф оцю: верда аф лама (Виард, 1992: 132) «Рана у коровы, на мой взгляд, небольшая: крови мало»; 3) с модусом воли: Кирей Миха­лыч, пара ломань, сак тейнек: минь толняньке пси - седиень эжди, ёнень ла­кафты (Левчаев, 1972: 156) «Кирей Михалыч, хороший человек, иди к нам: у нас огонёк жаркий - душу согревающий, разум кипятящий». Далее по частотности использования идут конструкции вывода-обоснова­ния с частноинформативным обоснованием: 1) с модусом мнения: Шарьхкоде­ви, кие сёрмадозе [панарть]: аньцек сонь тяшкава шачфт-удалафт сурбрянза... (Левчаев, 1972: 186) «Было понятно, кто вышил [рубаху]: только у нее такие талантливые руки... »; 2) с модусом оценки: А рястамс [нумолть] пелькс. Шять, афи келазенди повондсь, а кати-кодама урмаса сяряди... (Пиня­сов, 2004: 156); «А зажарить [зайца] страшно, может, и не к лисе он попадался, а какой-нибудь болезнью болен...»; 3) с модусом воли: Стоп, лоткада тязк - сяда цебярь васта аш! (Левчаев, 1972: 326) «Стоп, остановитесь здесь - лучше­го места нет!». Намного реже встречаются КВО с общеинформативной аргументацией: 1) с модусом мнения: Мирдень-ърьвянь тевс зря аф эцекшнихть, - мярьгсь сон, - дураконякс илядат (Кишняков, 1979: 203) «В дела супругов зря не вмешивают­ся, - сказал он, - в дурачках останешься»; 2) с модусом оценки: - Тулайсь алясь аф дурак, содасы кинь лангс пейхть чикамс: Федянь Аннась стирсь - хоть сельмос-шамас, хоть тевс-кис - сисем велева шнама васта! (Левчаев, 1972: 153) «- Тулай - мужик не дурак, знает на кого зуб крошить: Федина Анна - девушка хоть на внешность, хоть на работоспособность - на семь сел гордость»; 3) с модусом воли: Тят кулсе пингта инголе, ломатть сяда каль­дявс повондыхть (Радин, 1986: 11) «Не умирай раньше времени, с людьми еще хуже дела случаются».

КВО в системе текста представляет собой причинно-следственный блок, в пределах которого выражается межфразовая каузальная связь Компоненты вывод и обоснование могут дистанцироваться точкой, вопросительным или восклицательным знаком. С точки зрения семантики, КВО принадлежит уровню речевой тактики го­ворящего. В его рамках соединяются две пропозициональные единицы, орга­низованные разными модусами.

Проведенный анализ текстовых КВО позволил определить их структурно-семантическую характеристику по следующим параметрам: тип мотивируемого компонента (обоснование действия, оценки или побуждения); наличие модусной пропозиции мотивируемого компонента, пространственно-временная локализация, тип каузальной связи (эксплицитность, направленность, дистантность, мобильность, тип синтаксической связи). Было выявлено три типа мотивируемого компонента: КВО со значением логического обоснования реального действия, КВО со значением логического обоснования оценки, КВО со значением логического обоснования побуждения к действию. Как показало исследование, вывод с обоснованием в текстовых КВО соединяется чаще всего имплицитной, ретроспективной / перспективной, цепной каузальной связью. Исходя из этого, мы можем квалифицировать КВО в форме текстового единства как синтаксическую конструкцию, которая фиксирует движение мысли говорящего, переход от одной коммуникативной интенции к другой. В нем объединяются высказывания, принадлежащие одному субъекту сознания и речи.

В заключении обобщаются результаты исследования, формулируются основные выводы, сделанные на основе изучения материала.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в реферируемых научных журналах, входящих в перечень ВАК РФ:

1. Сокорова И.П. Вербализация модуса оценки в компоненте вывод конструкций вывода-обоснования // Вестник Томского государственного университета. - 2008. - № 306. - С. 18-20.

2. Сокорова И.П. Противительно-причинные предложения как синтаксическая форма конструкций вывода-обоснования в мокшанском языке // Вестник Томского государственного университета. - 2010. - № 332. - С. 23-25.

3. Сокорова И.П. Текстовые конструкции вывода-обоснования в мокшанском языке // Вестник НИИ гуманитарных наук РМ. - 2011. - № 3. - С. 119-122.

Научные публикации в других изданиях:

4. Сокорова И.П. Дифференциальные признаки конструкций вывода-обоснова­ния в мокшанском языке // Актуальные проблемы изучения языка и литературы: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. А.А Ветошкина; Мордов. гос. пед. ин-т. - Са­ранск, 2005. - С. 106 - 111.

5. Сокорова И.П. Модальные слова как средство предположения в конструкциях вывода-обоснования в мокшанском языке // Язык и культура. Междисциплинар­ный подход: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Е.В. Костиной; Мордов. гос. пед. ин-т. - Саранск, 2006. - С. 33-35.

6. Сокорова И.П. Роль лексемы «ведь» в конструкциях вывода-обоснования в мокшанском языке // Язык и культура. Междисциплинарный подход: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Е.В. Костиной; Мордов. гос. пед. ин-т. - Саранск, 2006. - С. 36-38.

7. Сокорова И.П. Вербализация модуса мнения в конструкциях вывода-обосно­вания в мокшанском языке // Актуальные вопросы мордовской филологии. Вып. 4: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Водясовой Л.П.; Мордов. гос. пед. ин-т. - Са­ранск, 2007. - С. 32-34.

8. Сокорова И.П. Понятие причины и причинности в логико-философском и лингвистическом аспектах // «Методология гуманитарного знания»: регионально научно-практическая конференция «Методология гуманитарного знания», [посвященная 60-летию со дня рожд. В.И. Кем­кина : материалы]: в 3 ч. Ч. 2 / отв. ред. Е.А. Мартынова; Мордов. гос. пед. ин-т. - Са­ранск, 2008. - С. 193-199.

9. Сокорова И.П. Семантика мотивации в конструкциях вывода-обоснования, представленных синтаксической формой бессоюзного сложного предложения (на материале мокшанского языка) // Вестник НИИ гуманитарных наук РМ. - 2009. - № 1. - С. 198-201.

10. Сокорова И.П. Темпоральная характеристика конструкций вывода обоснований с точки зрения пространственно-временной локализации (на материале мокшанского языка) // Вестник НИИ гуманитарных наук РМ. - 2010. - № 3. - С. 166-169.