ГБОУ гимназия № 1798 «Феникс»

Сравнительный анализ стихотворений «Письмо к женщине» С.А. Есенина и «Лиличка! Вместо письма» В.В. Маяковского

Проект выполнила:

ученица 9 класса

гимназии №1798 «Феникс»

Гончарова Мария

Руководитель проекта:

Гельт Мария Евгеньевна

Москва, 2015

Оглавление

Вступление

Сергей Есенин и Владимир Маяковский - два выдающихся поэта, яркие представители двух разных течений - имажинизма и футуризма - жили в одну эпоху, были свидетелями одних событий. Друзьями их никак назвать нельзя, хоть им и доводилось встречаться. Впервые это произошло в конце 1915 года - начале 1916 в Петрограде. Так вспоминает об этой встрече Маяковский:

«В первый раз я его встретил в лаптях и в рубахе с какими-то вышивками крестиками. <…> Он мне показался опереточным, бутафорским. Тем более что он уже писал нравящиеся стихи и, очевидно, рубли на сапоги нашлись бы. Как человек, уже в свое время относивший и оставивший желтую кофту, я деловито осведомился относительно одежи:

- Это что же, для рекламы?

Есенин отвечал мне голосом таким, каким заговорило бы, должно быть, ожившее лампадное масло. Что-то вроде:

- Мы деревенские, мы этого вашего не понимаем... мы уж как-нибудь... по-нашему... в исконной, посконной...

Его очень способные и очень деревенские стихи нам, футуристам, конечно, были враждебны. Но малый он был как будто смешной и милый».

Сергей Есенин и Владимир Маяковский - два крупнейших поэта советского времени. Имена обоих нередко звучали вместе, но чаще всего в качестве противопоставления.

«...Маяковский и Есенин - оба были подростки, один городской, другой деревенский...», - пишет о них Анна Ахматова

Зачастую эти встречи перерастали в конфликт. Спорили поэты в основном из-за литературных направлений, к которым принадлежали. Делили, так сказать, литературный пьедестал. Но при этом они могли трезво оценивать друг друга. Маяковский не раз говорил, что из всех имажинистов в истории останется один Есенин. Есенин же выделял Маяковского из ЛЕФовцев и завидовал его "политической хватке". Это был поединок гигантов. Есенин утверждал, что не хочет делить Россию с такими, как Маяковский, Маяковский остроумно отвечал: "Возьмите её себе. Ешьте её с хлебом". Поэты спорили как в стихах, так и в жизни. Маяковский убеждал Есенина:

- Бросьте вы ваших Орешиных и Клычковых! Что вы эту глину на ногах тащите?

- Я глину, а вы - чугун и железо! Из глины человек создан, а из чугуна что?

- А из чугуна памятники!

Поэты не скрывали обоюдную неприязнь друг к другу, периодически обмениваясь колкими выпадами. Их столкновения на литературных диспутах (особенно в 1919-1921 годах) надолго запомнились современникам.

Я решила посмотреть, если ли все же что-то общее между такими разными поэтами на примере стихотворений «Письмо к женщине» Есенина и «Лиличка! Вместо письма» Маяковского. Почему люди с такими разными судьбами, жизнями и характерами решили написать стихи своим любимым женщинам в форме письма? Как такой человек-скала Маяковский писал такие трогательные и нежные письма, посвященные одной единственной? И деревенский парень, столкнувшись с ужасающей действительностью, не смог сохранить любовь, предпочтя ей «трюм», кабак, дно жизни? Как повлияла любовь и те художественные направления, к которым они в свое время принадлежали, на их творчество. Таким образом «Письмо к женщине» С. Есенина и «Лиличка! Вместо письма» В. Маяковского анализируются в данной работе не только в контексте творчества этих поэтов (влияние имажинизма и футуризма на формирование авторского стиля), но и с точки зрения конкретных образов и сюжета.

Данные этого исследования могут быть использованы на уроках русской литературы как при изучении основных течений Серебряного века, так и при детальном разборе лирических произведений заявленных поэтов.

Глава первая. Футуризм

«Люблю ли я тебя?», -

Из письма В. Маяковского к Лиле Брик. 6 февраля 1923 г

В начале своей работы я сосредоточусь на кратком описании футуризма и имажинизма - направлений, оказавших несомненной влияние на Есенина и Маяковского как поэтов.

«Только мы - лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве. <…> Прошлое тесно. Академия и Пушкин - непонятнее иероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с парохода современности. <…> Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней. <…> Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми», - выдержка из первого поэтического сборника футуристов (московская поэтическая группа

Гилея), вышедшего 18 декабря 1912 года, «Пощечина общественному вкусу».

Пафос и эпатаж, бунтарство и отрицание традиций классического стихосложения, бесконечные эксперименты и создание нового - культ техники, культ будущего. Таким было новое авангардистское течение - футуризм, и все от него производные, которое родилось в Италии в начале 20 века. Первым идеологом и первопроходцем становится Филипп Томмазо Маринети (1876-1944). 20 февраля 1909 года в субботнем номере парижского Фигаро Филипп опубликовал «Манифест футуризма», написанный, прежде всего, для молодых итальянских художников. Маринетти писал: «Самые старые среди нас - тридцатилетние, за 10 лет мы должны выполнить свою задачу, пока не придёт новое поколение и не выбросит нас в корзину для мусора…» После на него сразу же с жаром набросились критики, повесив ярлык «антикультурная направленность».

Основная черта всех модернистских течений в искусстве - отказ от всех стандартных форм и традиционного наполнения. Однако футуризм отличался не просто бунтарством, но даже скандальностью, сознательно провоцируя, раздражая, эпатируя, публику. Поэтому, в отличие от статей символистов, которые нужно было неспешно читать, обдумывать, футуристские манифесты были, как говорится, здесь и сейчас. Их печатали на брошюрах и листовках, с которыми футуристы потом объехали всю Россию. Новое течение становилось новым искусством - «искусством будущего», выступая под лозунгом нигилистического отрицания всего художественного опыта многих веков, разрушения форм и условностей. Маринетти провозгласил «всемирно историческую задачу футуризма», которая заключалась в том, чтобы «ежедневно плевать на алтарь искусства».

Футуристы отказывались от традиционной грамматики, декламировали право поэта на свою орфографию, рифму, темп и ритм. Они воспевали все сиюминутные достижения цивилизации, упивались техническим прогрессом. Мотоцикл был объявлен более совершенным творением, нежели скульптуры Микеланджело. Маринетти говорил: «Жар, исходящий от куска дерева или железа, нас волнует больше, чем улыбка и слёзы женщины», «Новое искусство может быть только насилием, жестокостью». Заключительный, одиннадцатый пункт «Технического манифеста итальянской литературы» провозглашал один из важнейших постулатов новой поэтической концепции: «уничтожить Я в литературе».

Самым, пожалуй, известным русским поэтом-футуристом стал Владимир Маяковский. Наверное, каждый хоть раз читал или слышал его стихи. Нет, не стихи, призывы. Призывы к действию, иногда даже к жестокости, а в более поздний период - к прославлению идеологии. «Для комнатного жителя той эпохи Маяковский был уличным происшествием. Он не доходил в виде книги. Его стихи были явлением иного порядка», - отметил позднее Ю. Н. Тынянов («О Маяковском», 1930).

Самая знаменитая поэма Маяковского «Облако в штанах» на много лет стала визитной карточкой поэта. Она посвящена его единственной по-настоящему любимой женщине-музе - Лиле Брик. Маяковский назовет поэму «катехизисом сегодняшнего искусства» и определит ее смысл так: «Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» - четыре крика четырех частей:

«Вашу мысль,

мечтающую на размягченном мозгу,

как выжиревший лакей на засаленной кушетке,

буду дразнить об окровавленный сердца лоскут;

досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

Мир огромив мощью голоса,

иду - красивый,

двадцатидвухлетний.

<...>

Хотите -

буду от мяса бешеный

- и, как небо, меняя тона -

хотите -

буду безукоризненно нежный,

не мужчина, а - облако в штанах!»

Второе направление, о котором необходимо упомянуть, - имажинизм - стал не менее известным по стихам Вадима Шершеневича, Сергея Есенина и др. Оно стало последней нашумевшей поэтической школой ХХ века в России. Хоть и появилось это направление так же, как и футуризм, после революции, оно не имело ничего общего с ней.

Термин произошел от лат. imagо - образ

«Образ, и только образ. Образ - ступнями от аналогий, параллелизмов - сравнения, противоположения, эпитеты сжатые и раскрытые, приложения политематического, многоэтажного построения - вот орудие производства мастера искусства. <...> Образ - это броня строки. <...> Если кому-нибудь не лень - создайте философию имажинизма, объясните с какой угодно глубиной факт нашего появления. Мы не знаем, может быть, оттого, что вчера в Мексике был дождь, может быть, оттого, что в прошлом году у вас ощенилась душа, может быть, еще от чего-нибудь, - но имажинизм должен был появиться, и мы горды тем, что мы его оруженосцы, что нами, как плакатами, говорит он с вами…» (имажинистская «Декларация»)

По мнению некоторых исследователей, название «имажинизм» восходит именно к английскому языку и к английской школе поэзии. В России это направление получило известность после статьи Зинаиды Венгеровой «Английские футуристы». Но на самом деле это версия не точная, и еще обсуждается. Но то, что русские поэты изменили западный имажинизм, и превратили его в нечто наше, родное и естественное - факт. Русский имажинизм - новая попытка перекроить будущее.

Первый поэтический вечер имажинистов состоялся 29 января 1919 году, в Московском городском отделении Всероссийского союза поэтов. Но еще за год до этого был создан «Орден имажинизма». Его создателями были Анатолий Мариенгоф, бывший футурист Вадим Шершеневич, и Сергей Есенин. «<…> Назревшая потребность в проведении в жизнь силы образа натолкнула нас на необходимость опубликования манифеста имажинистов. Мы были зачинателями новой полосы в эре искусства, и нам пришлось долго воевать…», - пишет в своей автобиографии Сергей Есенин.

В 1919 было создана «Декларация» имажинистов. Её автором стал тот самый бывший футурист, Вадим Шершеневич, откуда он, очевидно, многое перенял. «Скончался младенец, горластый парень десяти лет от роду (родился 1909 - умер 1919). Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью - смерть», - без комментариев.

За пять лет подобной деятельности имажинисты заслужили себе громкую, хоть и скандальную, славу. Постоянно велись поэтические дискуссии, на которых постоянно доказывалось преимущество нового течения. Но постепенно «творческие разногласия» привели к тому, что общество разделилось на правое крыло, во главе с Есениным, и левое, под началом Шершеневича.

Сергей Есенин понимал принципы имажинизма несколько иначе, чем его соратники. 31 августа 1924 года Есенин публикует письмо, в котором объявляет о своём выходе из группы имажинистов.

1 февраля Вадим Шершеневич опубликовал последнюю, итоговую статью «Существуют ли имажинисты?» в газете «Читатель и писатель»: «Имажинизма сейчас нет ни как течения, ни как школы. <...> Это произошло в силу объективных причин, лежащих вне поэзии. Сущность поэзии переключена: из искусства она превращена в полемику. <...> От поэзии отнята личность. А поэзия без лиризма - это то же, что беговая лошадь без ноги. Отсюда и вполне понятный крах имажинизма, который всё время настаивал на поэтизации поэзии».

Имажинизм, футуризм, впрочем, как и любые другие поэтический направления, стали инструментами, одним из способов достижения творческой цели. Похоже, она у всех была общая - создание идеального художественного образа - но в тоже время у каждого своя. Можно ли сказать, что нынешний мир - дитя 20 века? Конечно. Тот «продукт». Который мы называем «сегодняшним днем», взращен не только на литературных вечерах и собраниях, но и в кабаках, где царили брань и ругань. Однако были в этом мире ценности, которые не забывал ни один поэт. Такие как родина, творчество, любовь. Для каждого был свой источник вдохновения. И каждый находил свой способ самовыражения.

Глава вторая. Имажинизм

«Как дай вам бог любимой быть другим…»

А.С. Пушкин

«Любовь придумали поэты, когда им стало скучно жить», - пишет в одном из своих стихотворений Дмитрий Турков. Правда, для многих из нас любовь «идеальная», возвышенная - это любовь, воспетая поэтами. Такая ли любовь описана в «Письме к женщине» С. Есенина и «Лиличке! Вместо письма» В. Маяковского?

«Письмо к женщине» - так называет своё стихотворение Сергей Есенин. Удивительный лирик и человек, описывающий подчас свою любовь весьма страстно. В его жизни было много женщин, хотя не к каждой он испытывал настоящие теплые и нежные чувства. Среди этих женщин - Зинаида Райх, первая супруга поэта, которую он бросил ради своего нового увлечения. Есенин расстался с этой женщиной, когда она ждала второго ребенка. Но поэт до конца жизни носил в боковом кармане ее фотографию. Впоследствии, когда Зинаида Райх вышла замуж за Мейерхольда (который воспитывал детей Есенина), поэт написал и посвятил Зинаиде стихотворение «Письмо к женщине» (1924), где отчасти просил прощения за своё поведение.

Произведение построено в форме письма, действие в котором начинается воспоминания о ссоре лирического героя и героини:

Вы помните,

Вы все, конечно, помните,

Как я стоял, приблизившись к стене,

Взволнованно ходили вы по комнате

И что-то резкое

В лицо бросали мне.

Вы говорили:

Нам пора расстаться,

Что вас измучила

Моя шальная жизнь,

Что вам пора за дело приниматься,

А мой удел -

Катиться дальше, вниз…

В ответ он выдвигает свои обвинения. Она просто не понимала разлада в душе героя и вообще трагедии, разлада в мире, когда одна жизнь уходит безвозвратно в прошлое, а на ее место приходит что-то совершенно неизвестное.

Поэт пишет, что время перемен - это всегда страшное время, проверка на прочность, которую многие не выдерживают. Смотреть на человеческую слабость очень страшно. Сергей Есенин очень ярко передает это состояние: «Я был, как лошадь, загнанная в мыле, Пришпоренная смелым ездоком». Все попытки понять «куда несет нас рок событий», к сожалению, тщетны.

Лицом к лицу

Лица не увидать…

Нервы на пределе. И душа поэта не выдержала. Он сбежал и уединился со своими мыслями в «корабельном трюме» - русском кабаке:

Ну кто ж из нас на палубе большой

Не падал, не блевал и не ругался?

Их мало, с опытной душой,

Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я,

Под дикий шум,

Но зрело знающий работу,

Спустился в корабельный трюм,

Чтоб не смотреть людскую рвоту.

Тот трюм был -

Русским кабаком.

И я склонился над стаканом,

Чтоб, не страдая ни о ком,

Себя сгубить

В угаре пьяном…

Но мысль главного героя вновь и вновь возвращается к прошлому. Он сожалеет, что та, которую он так любил, не любила и не понимала его. Строчка «Но вы не знали, что я в сплошном дыму…» повторяется в стихотворении дважды, как бы отделяя то, что было, от того, что есть теперь.

В начале эта женщина пророчит будущую судьбу герою, с которой все, по-видимому, уже кончено. Она предвещает ему «смерть в пьяном угаре». Но этого не происходит, и спустя годы, изменившийся, он хочет рассказать бывшей любимой, каким он стал на самом деле, подчёркивая при этом, что теперь он совершенно другой:

Любимая!

Сказать приятно мне:

Я избежал паденья с кручи.

Теперь в Советской стороне

Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,

Кем был тогда.

Не мучил бы я вас,

Как это было раньше.

За знамя вольности

И светлого труда

Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне…

Все метания, сомнения и душевные муки в прошлом. Теперь он осознал и понял все произошедшие тогда события:

Теперь года прошли,

Я в возрасте ином.

И чувствую, и мыслю по-иному.

И говорю за праздничным вином:

Хвала и слава рулевому!

Как бы отчитываясь любимой женщине обо всем, Есенин показывает, каким он стал теперь. Но всё же он испытывает чувство вины перед этой женщиной и оправдывается, просит прощения. Любит ли он ее до сих пор? Трудно сказать.

Завершается стихотворение мыслями героя о своём будущем, да и не только и своём, но и о будущем страны. Переплетение этих линий подчеркивает смятение в душе и голове поэта, одинаковую значимость всего того, что касается его страны и его любимой женщины.

В финале лирический герой с горечью он говорит о том, что он не нужен больше ей, и просит прощения за всё. У неё новая семья, а герой стал для нее лишь… знакомым. Именно так подписывает он свое письмо.

Я знаю: вы не та -

Живете вы

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

И сам я вам

Ни капельки не нужен.

Живите так,

Как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени.

С приветствием,

Вас помнящий всегда

Знакомый ваш

Сергей Есенин.

Поэт Владимир Маяковский за свою жизнь пережил немало бурных романов и, говорят, менял женщин, как перчатки. Но всё же, его настоящей любовью на протяжении долгих лет оставалась Лиля Брик.

Взаимоотношения Маяковского с Лилей были довольно сложными. Она считала, что брак убивает чувства и верила в свободную любовь. С первых дней знакомства она стала идеалом для поэта. Всю жизнь он посвящал ей стихотворения и поэмы, но одно из самых ярких было стихотворение-письмо «Лиличка! Вместо письма» (1916).

Самое трогательное в этом то, что в момент написания письма Маяковский находился в одной комнате со своей возлюбленной. Однако Маяковский решил не выражать свои мысли и чувства вслух, а передать их на бумаге.

Стихотворение начинается с описания прокуренной комнаты, ставшей для Маяковского кратковременным пристанищем:

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде…

Комнату Лиля Брик снимала вместе с мужем, и поэт часто подолгу жил с ними. Друзья Маяковского называли это «любовь втроем». Без тени иронии.

Но поэт был безумно влюблен в свою музу, и не обращал внимания ни на что. И поначалу она действительно отвечала ему взаимностью, но со временем пылкая страсть превратилась в обузу. Осознавая это, Маяковский, чувствовавший перемену настроения любимой, в своем обращении-письме просит, чтобы она не выгоняла его прямо сейчас, хотя он знает о том, что сейчас ее «сердце в железе». Лирический герой далее как бы предсказывает, рисует картину, что будет с ним, если в ближайшее время любимая прогонит его:

День еще -

выгонишь,

можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась…

Чтобы избежать этой боли, он обращается к лирической героине со словами: «Дай простимся сейчас». Он не хочет больше мучить свою возлюбленную, и не в состоянии сносить ее насмешки, холодность и безразличие. Единственное желание в этот момент - «в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб».

Лирический герой пытается «опредметить» свою любовь, обыгрывая каждое слово с присущей ему образностью, утверждая, что это чувство владеет им полно и безраздельно, не давая отдыха:

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем…

Рассуждая том, что теряет, что любовь утекает, как вода сквозь пальцы, лирический герой даже представляет различные способы самоубийства, но понимает, что никогда не сможет сделать этого, потому что ни одно оружие не в состоянии управлять его жизнью. Только любовь или ее отсутствие. Он над собой не властен.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Но отчетливо осознает, что рядом с ней никогда не сможет быть по-настоящему счастливым. Да и она не готова целиком и полностью принадлежать лишь ему одному.

В душе герой, возможно, все еще надеется, что это трогательное и чувственное стихотворение-письмо поможет все изменить, исправить. Однако умом понимает, что шансов на взаимность у него нет, поэтому его последняя просьба заключается в том, чтобы «последней нежностью выстелить твой уходящий шаг».

Стихотворение «Лиличка!» было написано примерно через год после знакомства Брик и Маяковского. Однако их странные и порой даже абсурдные взаимоотношения длились до самой смерти поэта. Автор влюблялся и расставался с женщинами, после чего вновь возвращался к Лиле Брик, не в силах забыть ту, которая стала главной героиней его лирический произведений.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

60 растреплет страницы моих книжек…

Любовь у Есенина наполнена сильными, подчас совершенно противоположными эмоциями. Часто любовь приносит страдания, но эти мучительные чувства смягчаются лиризмом или рассуждениями об участии в судьбе страны. В любом случае, Зинаида Райх, которой посвящено «Письмо к женщине» не та женщина, которая сводит с ума. У Маяковского все иначе. Здесь любовь - это разрыв, это и смерть, и возрождение одновременно. Лиля Брик - идеал, и самое меньшее, что он может сделать для неё - любить всю жизнь.

В начале своей работы я упомянула о принципах футуризма и имажинизма, оказавших, несомненно, влияние на творчество Маяковского и Есенина. Их наследие улавливается и при сопоставлении данных конкретных стихов. «Как лошадь, загнанная в мыле…», «Тот трюм был русским кабаком», - отголоски имажинистской образности. Своеобразная строфика, ритмическая организация, рифмовка, характерные для футуризма, - в «Лиличке! Вместо письма».

Однако, несмотря на некую общность, созданную формой (письмо), эти стихи имеют различный эмоциональный и смысловой заряд. Есенин, в основном, обращается к прошлому, к той тяжелой внутренней ситуации, которая не позволила герою сделать женщину счастливой и за которую сейчас он словно просит прощения, пытаясь если не оправдать, то объяснить через годы свой тогдашний кризис. Маяковский более сосредоточен на настоящем моменте и даже заглядывает в будущее (об этом я говорила выше: когда он словно прогнозирует ситуацию, которая могла бы сложиться: «День еще - выгонишь, может быть, изругав»).

Для это главы я подобрала эпиграф из стихотворения Пушкина: «Как дай вам Бог любимой быть другим». В какой-то мере он применим для обоих стихотворений. Несмотря на то, что герой Есенина вряд ли высказался бы о себе в духе «Я вас любил так искренно, так нежно…», ведь лихорадочно пытаясь понять «…куда несет нас рок событий», он причинил много боли своей возлюбленной. Однако сейчас, возвысившись над ситуацией, принимая, что просто «знакомым» для нее он сделал себя сам, герой словно отпускает до конца свою прежнюю любовь, желая, несомненно, ей счастья с «хорошим, умным мужем» или с кем-то другим. Того счастья, которого не смог принести ей сам. Маяковский, в свою очередь, чувствуя охлаждение любимой, не пытается ее удержать, а лишь выстилает «последней нежностью» ее уходящий шаг.

</ Заключение

Итак, после краткого обзора основных сведений, оказавших влияние на двух крупнейших поэтов начала ХХ века, связанных с их принадлежностью к литературным направлениям имажинизма и футуризма, мы рассмотрели тексты «Письма к женщине» С. Есенина и «Лилички! Вместо письма» В. Маяковского и установили, что, несмотря на форму письма, их объединяющую, существуют и важные различия между ними. Это и способы организации стихов - формальной и временной (взгляд в прошлое у Есенина, соотношение настоящего и будущего у Маяковского), и их эмоциональная составляющая до того момента, в котором все же можно обнаружить некоторое единство - лирический герой отпускает свою возлюбленную. Приведенные произведения, разумеется, не единственные в контексте творчества этих поэтов, через призму которых можно сравнить их мироощущения. Дальнейшая разработка этой проблемы может стать материалом для исследования гораздо более глобального масштаба.

21